Свадебные игры - Семейно-бытовые игры у хакасского народа

Свадебные игры - Семейно-бытовые игры у хакасского народа

Свадебные игры у тюрков Хонгорая органично вплетались в ритуальные, обрядовые церемонии.

Накануне проведения свадьбы устраивали «хыс тойы» — девичий праздник. Обычно родственница жениха, исполнявшая роль посаженной матери «пазыртхан идже», увозила невесту к себе домой. На празднике «хыс тойы» посаженная мать и ее муж исполняли роли матери и отца невесты. Здесь делали угощение для молодежи. Жених на празднике «хыс тойы» не присутствовал и находился у своих родителей. Невеста надевала свадебный наряд с обязательным головным убором «сахпа».

Вечером на этом празднике устраивали гуляние молодежи «хыс ойын» - девичий хоровод. Парни и девушки разбивались на две группы, и    медленно двигаясь навстречу друг другу, распевали песни. Во время хоровода вставали или в две шеренги - «чиле», или составляли круг. Невесте петь запрещалось. Вместо нее запевала песни посаженная мать.

На гуляниях «хыс ойын» устраивались состязания между командами в пении «тахпахов»- особого вида частушек. Тахпах включал в себя пословицы, поговорки, меткие изречения, блистательные сравнения и всегда требовал находчивого ответа на вызов певца. Как гласят легенды, некоторые самонадеянные девушки давали слово выйти замуж за таких парней, которые победят их в пении тахпахов.

Так, например, в устье реки Сое жил старик Тохтабий, относившийся к сеоку ах-чыстар. У него было девять сыновей и одна дочь по имени Пай-Арыг. Красавица Пай-Арыг была непревзойденной певицей и славилась игрой на музыкальных инструментах. В долине Абакана в песенном состязании ей не было равных. Пай-Арыг объявила: «Выйду замуж только за того человека, который победит меня в пении тахпахов, пусть будет он даже калека».

В те же времена в долине Томи жил слепой старик по имени Арыхпай. Он являлся знаменитым шорским певцом и сказителем -хайджи. Слава о хакасской певице дошла и до Арыхпая. Однажды его пригласили в долину Абакана и он решил состязаться в пении с Пай-Арыг. Шорского сказителя привели к дочери Тохтабия. Оговорили условия соревнования - если Арыхпай выиграет, то возьмет в жены Пай-Арыг, если проиграет, то он станет рабом ее отца. Они стали соревноваться, а народ собрался как на ярмарку. Семь дней и семь ночей они соревновались в пении. Пай-Арыг проиграла. Согласно договору Пай-Арыг пришлось идти замуж за старого Арыхпая. [Бутанаев, 2010, с. 126-129.]

Свадебные игры молодежи обоих полов под названием «кыз оюн» также бытовали у киргизов. «Кыз оюн» (букв, девичья игра) устраивались перед отъездом невесты в аил жениха, накануне официальной брачной ночи. Проводили их в юрте близкого отцу невесты человека, который должен был поставить для игры отдельную юрту, а также напоить и накормить играющих. Вечером в этой юрте собиралась молодежь - девушки и молодые женщины из рода невесты, а также парни из рода жениха. Среди них находились жених и его дружка. Собравшиеся угощались, пели песни, играли на комузе. [Симаков, 1984, с. 178-179].

Вечером на основной свадьбе «улуг той» парни и девушки устраивали «оол ойын» - мужской хоровод. Взявшись под руки и образовав круг, они медленно двигались по солнцу в такт песен. В центр круга выводились девушка с парнем, которые становились запевалами. Сначала они, взявшись за руки, поворачивались вокруг своей оси три раза. Такое круговое движение называется «пеелбек». Все стоящие по кругу повторяют за ними эти танцевальные фигуры. Затем танцующая пара в круге поет тахпах, а все остальные подхватывают припев. В заключение все кружатся. После этого танцующую пару в круге сменяет другая. Хакасские танцы «пеелбек» состояли из кружения пар, а пляски - из подражания повадкам животных. Сдержанность национального характера хакасов проявилась и в сдержанных телодвижениях танцевального искусства.

В первый день свадьбы проводился обряд «поднятие парги». Почетный подарок «парга», состоявший из лучших частей туши крупного скота, готовился для мужской родни по матери и женской родни по отцу, принимавших большое участие и в судьбе, и в женитьбе своих племянников.

Для участия в обряде «поднятие парги» приглашались старшая сестра или тетя жениха по отцу с мужем, дядя по матери с женой. Кто был назначен поднять «паргу», тот заранее готовил трехведерный бочонок вина для свадьбы.

Грудина крупного скота называлась «кичиг паргаа» - малая парга. Ее предлагали поднять старшей сестре, тете или любой старшей родственнице из рода жениха. Задняя часть туши крупного скота «улуг паргаа» -большая парга, дарилась дяде по матери (тайы) или старшему зятю (чисте) жениха. Прежде, чем угощать народ мясом и вином, проводили процедуру поднятия «парги». Полусырое мясо клали в большую кадку. Дядя по матери или старший зять обязаны поднять большую паргу двумя руками. Но им всячески мешали. Натирали салом лицо и волосы, запихивали в рот куски жира. Устраивалось веселое представление. Поднявшие паргу торжественно поворачивались к родне и произносили: «Мы еще будем поднимать вашу паргу, мы еще придем на ваши свадьбы, мы еще возьмем в жены ваших девушек, мы еще вам отдадим в жены наших девушек! Пусть следующие потомки, так же поднимая «паргу», проводят будущие свадьбы! Мы останемся роднею!».

После окончания пиршества подарок «парга» увозили к себе домой, где созывали соседей и, говоря: «Я был на свадьбе, я поднял паргу!» -делали угощение. Одному человеку в течение жизни полагалось получить подарок «парга» до трех раз. Если этот подарок кто-нибудь получал более трех раз, то считали, что пользы от благословения за «паргу» для молодоженов не будет.

Среди свадебных ритуалов обряд «поднятия парги» имел немаловажное значение и свидетельствовал, кроме всего прочего, о предпочтении кузенных браков у хакасов.

По данным Н. Дыренковой, подобный обычай существовал и на Алтае. Однако алтайцы словом «баркы» называли подарок племяннику со стороны дяди - «тайы». После «хватания» почетной части мяса дядя обязан был отрезать от него большой кусок и преподнести своему племяннику. Женитьба на дочери брата матери среди алтайцев была предпочтительной и почти обязательной. [Бутанаев, 2004, с. 111.] Слово «парга», возможно, восходит к древнетюркскому термину «баргу»- добыча. Близкое по звучанию слово «бариху» со значением «приношение, дар, подношение» имеется и в монгольском языке. [ДТС, 1969, с. 83.]

Свадебные обряды тюрков Хонгорая включали обязательное ритуальное соревнование за право овладения костью голени под названием «чо-да». Обряд «чода» встречается как у хакасов, так и у алтайцев и тувинцев. [Яковлев, 1900, с. 91.]

Невеста во время всего праздника «сас тойы» (букв, пиршество волос) обязана была находиться в свадебном шалаше «харанды». Вместе с ней присутствовала посаженная мать - «пазыртхан идже» (обычно старшая невестка жениха) со свояченицей. Здесь невесте распускали волосы и заплетали две косы. После того, как переплели волосы, приносили отваренную правую переднюю голень - «чода», забитого на свадьбу скота, имевшую сакральное значение. Тонкий конец этой кости обматывали белым платком. Посаженная мать, держа в руке мосол за обмотанную часть, проводила им три раза по волосам невесты и благословляла: «Пусть волосы будут длиннее колена, пусть косы будут толще этой голени! Правой голенью мажу правую косу, пусть первый ребенок будет мальчиком!».

После этого посаженная мать бросала мосол из дверей юрты в толпу поджидавших молодых парней. Начиналась спортивная схватка за овладение брошенной голенью «чода». Кто побеждал в этом соревновании, тот, считалось, вперед всех успешно женится. Затем победитель торжественно преподносил голень «чода» самому почетному старику и засовывал эту кость ему сзади за кушак. Тот благословлял юношу и в качестве вознаграждения желал ему скорой свадьбы. После обряда бросания «чода» выводят молодежь на игры. [Бутанаев, 2005, с. 123-124.]

Кость «чода», несомненно, имела сакральное значение, связанное с общественным статусом человека. Так, например, во время таежных промыслов хакасы словом «чода» иносказательно называли человека, а по-кыргызски «жото» (ата-жото) - значит предки. Среди родов и племен всех тюрков Саяно-Алтая (хакасы, алтайцы, тувинцы, телеуты, тофалары) имеется этноним «чода».

На свадьбе совершался ритуал поклонения невесты на белом войлоке (у кызыльцев - жениха и невесты) луне и солнцу - «айга кунге пазыртхан». После заплетания волос невесте надевали свадебную шапочку «сахпа», косы прятали под воротом платья, а лицо закрывали платком способом «тумах», т. е. как капор, оставляя открытыми только глаза. Посаженная мать (пазыртхан идже) накрывала молодую суконным халатом и выводила за собой из помещения. Для того, чтобы слепо идущая невеста не оступилась, ее поддерживала еще одна женщина. Перед юртой они делали три круга по движению солнца и поклонялись сначала на восток, потом - на юг и затем - на запад, три раза. В этот момент почетный старец, находившийся с южной стороны от юрты, благословлял: «Пусть сверкает под солнцем твой дом с серебряными воротами! Пусть живет до седин твое дитя, поклоняемое солнцу! Пусть сверкает под луной твой дом с золотыми воротами! Пусть живет до белых седин твое дитя, поклоняемое луне!» [Бутанаев, 2008, с. 352.]

Затем посаженная мать, вместе со свояченицей (абызын), накрывала невесту белым новым платком, ставила на белый войлок и три раза поворачивала по солнцу, каждый раз наклоняя ее на восход, на юг и на запад. После этого поклонения белый платок с головы невесты хватали холостые парни. Обычно должен успеть схватить тот, кто скоро будет делать свадьбу.

Ритуал поклонения луне и солнцу был своего рода венчанием и присягой на верность в супружестве перед высшими светилами. Этот ритуал совершали только для тех, кто женился в первый раз, и в редких случаях при повторном браке.

Обычай поклонения жениха и невесты солнцу на белом войлоке характерен и для монгольских народов, у которых женщины соблюдали по отношению к небесным светилам такие же правила, как к свекру и свекрови. Поэтому при выходе на улицу накидывали платок, ибо перед светилами нельзя показываться с непокрытой головой.

Посаженная мать и другие свахи надевали на свадебные церемонии нагрудники «пого». В настоящее время никто в Хонгорае не помнит значение этих нагрудных украшений с замысловатыми фигурами. Однако при внимательном изучении рисунков «пого» можно проследить стилизованные лица каменных изваяний окуневской культуры (например, личину Хуртуях-тас), которые, вероятно, относятся к изображениям богини плодородия Умай. В таком случае надевание нагрудника «пого» на свадьбу было связано с культом богини Умай, которая должна была подарить детские души. Таким образом молодой семье желали иметь потомство.

К шапке посаженной матери «позыртхан идже» были приколоты флажки «чалама» из белой и красной ленточек. Когда после ритуала поклонения луне и солнцу женщины заходили обратно в юрту, то ватага холостых парней хватала с шапки «чалама». Обычно это делал тот, у кого будет справляться следующая свадьба. Такая чалама почиталась как символ счастья и передавалась по эстафете от свадьбы к свадьбе.

В юрте совершалось поклонение жениха и невесты огню. После поклонения огню совершали кормление невесты ритуальной пищей «поджа потхы». Готовилось это блюдо из отваренной части конского желудка (тас харын) и прямой кишки (хосханах) коровы, которые крошились в кипящую творожистую гущу «поджа» (отход от перегонки айрана). Туда же добавляли муку. Получалась густая и сладковатая на вкус каша. Специально выбиралась бойкая не вдовая старушка, к подолу которой привешивался колокольчик. Она брала в руки деревянное корытце с ритуальной пищей и, подпрыгивая и делая эротические движения, совершала обход огня три раза по движению солнца. В это время два старца, сидящие с южной стороны очага, произносили непристойные заклятья, говоря: «Край твоего женского органа имеет рану. Мы будем лечить ее барсучьим салом! Край твоего мужского члена имеет рану. Мы будем лечить его заячьим жиром!». Обойдя три раза вокруг очага и угостив всех желающих, старушка с ритуальной пищей подходила к невесте, которую угощала кашей. Затем старушка намазывала семь щепок ритуальной пищей и, говоря: «Это детский кал», - клала их на передний подол халата невесты. Следующие три щепки с «поджа-потхы» она клала на задний подол и говорила: «Это навоз скота». Один из почетных старцев произносил благословление: «Пусть передний подол вашей одежды топчут дети, пусть задний подол вашей одежды топчет скот!». В это время заводили в юрту собаку и давали ей слизывать с подола ритуальную пищу. Собаке крутили уши. Если она визжала, то окружающие говорили: «О, ребенок будет плаксивый». Обряд «поджа-потхы» связан с магическим ритуалом, способствующим рождению будущих детей.

Точно такой же обряд кормления собаки с подола невесты бытовал у алтайцев (по-алтайски «ийт ботко»— собачья каша) и монголов Северо-Западной Монголии. «После свадьбы, - пишет Г. Мэнэс, - невесту оставляли в новой юрте, и мать невесты перед тем, как оставить дочку, приводила в эту юрту собаку свекра. Кусочки кишок, печени и т. п. или чашку с мелко накрошенным мясом, выбранным из свадебного мясного угощения, невеста клала себе на расстеленный подол и кормила собаку». [Мэнэс, 1993, с. 38.] Окончив кормление, невеста три раза кланялась собаке и повязывала ей на шею материю красного цвета.

Обычай кормления собаки на подоле невесты существовал у казахов

и, якобы, способствовал ее многодетности (невеста будет рожать много, как собака). После этого приглашались в юрту холостые парни и все желающие, которым давали по одной ложке ритуального блюда. Тюрки Хонгорая считали, что юноша, отведавший ритуальное блюдо «поджа-потхы», скоро обзаведется семьей, в которой у него будут расти дети. На этом заканчивались основные обряды посвящения невесты в жены.

Сагайцы и кызыльцы на второй день свадьбы везли новобрачную в гости к ее родителям, которые на свадьбе не присутствовали. Качинцы такую поездку совершали через три месяца, обычно после сенокоса, на новолуние. Эта поездка носила название «тёргин».

Во время подъезда свадебного кортежа к родителям невесты существовала игра «кёгёр пылазах» - букв, отнятие бурдюка. Молодежью на дороге перед аалом устраивается ритуальная преграда из жердей под названием «тёге-базы» - букв, поднятие начала бревна. За преодоление этой ритуальной преграды требуется выкуп в виде бурдюка с аракой или бочонка вина.

Двое верховых из ватаги молодых парней перегораживали жердью путь свадебному поезду и не пропускали процессию. Посаженная мать из кортежа жениха выставляла встречающим всадникам бурдюк араки, подвязанный белым платком. Конная молодежь, подняв жердь и пропустив кавалькаду под имитированными воротами, хватала выставленный сосуд с вином, называемый «кёгёр» - т. е. бурдюк преграды. Между всадниками разгоралась спортивная борьба за овладение бурдюком араки. Выигравший молодец увозил вино к себе, куда приглашал своих друзей на распитие.

Аналогичная игра под названием «когэржик куназир» - хватание бурдюка, бытовала на свадьбе тувинцев. В ней участвуют всадники обоих родов и «борьба ведется из-за кожаной фляги с аракой». [Яковлев, 1900, с. 91.] По всей видимости, знаменитая игра «козлодрание», существующая у киргизов и казахов, возникла в недрах свадебных обрядов тюркских народов. По-киргизски она называется «кёкбёри» и ныне переводится как «серый волк». На наш взгляд, название все-таки происходит от слова «кёкёбюр»- бурдючок, что напоминает тувинское обозначение игры «когэржик». [КРС, 1965, с. 418]

У туркмен обряд «кёкбёрю» состоял в том, «что невеста, сев в свадебном наряде на коня, берет через седло овцу или козла и скачет, спасаясь от жениха и его товарищей, стремящихся вырвать у нее этого козла». Генезис этого обряда, как утверждает С. П. Толстов, связан с явлением полового тотемизма. По мнению С. П. Толстова, исторически происхождение знаменитого козлодрания связано с древним свадебным ритуалом, который заключался в борьбе мужчин и женщин разных фракций за тушу тотемного животного. [Симаков, 1984, с. 178.]

При сватовстве по чести (когда дети засватывались в малолетстве) заключительным обрядом был своего рода девичник «теенджек» - гуляния невесты перед свадьбой (от глагола «теен» - ездить). За неделю до свадьбы невеста собирала своих подруг, обычно в количестве не менее семи человек. Приглашалось такое же количество парней для ухода за лошадьми девушек. В очень богатых семьях на теенджек собиралось до 30-50 девушек и парней, одетых в лучшие наряды. Невеста и ее подруги обязательно надевали шелковые платья с парчовыми наплечниками, девичьи халаты «секпен», а на голову - свадебные шапочки «сахпа». В течение недели вся компания верхом на лошадях объезжала родственников невесты, которые угощали молодежь и делали подарки для свадьбы. Молодежь пела и веселилась.

Во время «теенджека» молодежь устраивала конно-спортивную игру «хыс хостазах»- преследование девушки. Парни и девушки соревновались в лихой езде на конях. Определяли дистанцию пробега, которая не превышала одной версты. Девушка получала лучшую лошадь, а также преимущество во времени и расстоянии. На старте она находится впереди парня на 50 саженей, а конь последнего развернут в противоположную сторону. Задача парня - догнать убегающую девушку и поцеловать ее на скаку, или сорвать платок с головы, или снять колечко с руки. В таком случае эти предметы могли стать залогом верности «киртис», из-за которых парень мог претендовать на ее похищение в качестве невесты. Если дистанция пройдена безрезультатно, то на финише они разворачиваются и скачут в обратном направлении. В данном случае девушка должна догнать парня и отхлестать его нагайкой. [Бутанаев, 1995, с. 16-17.] Затем эта кавалькада возвращалась в родительский дом, где вечером устраивали девичий праздник «хыс тойы».

У киргизов аналогичная игра носит название «кыз куумай». По условиям игры невеста садилась на лучшую лошадь и начинала скачку первой, получив небольшой гандикап во времени или расстоянии. Задача жениха состояла в том, чтобы догнать «убегающую» невесту. Этим жених доказывал не только свою ловкость, удаль, но подтверждал свою любовь к невесте и право на женитьбу. Тут же еще скачет сноха, оберегающая невесту. [Симаков, 1984, с. 175-178.]

Во время поездки «тёргин» в дом родителей невесты основные свадебные обряды совершались над женихом. Сначала над ним вершили своеобразный суд - «чаргы». Новоиспеченный зять становился на колени перед дядей по матери (тайы) или мужем сестры отца (чисте) невесты, которые «награждали» его троекратным ударом кнута, приобщая к роду невесты. Удары сопровождались назиданиями: «Бью тебя крученым кнутом, чтобы стали мы вечными родственниками! Бью тебя витой нагайкой, чтобы стали мы крепкими родственниками! Бью длинным бичом, чтобы стали мы нераздельными родственниками! Уважай старших и почитай молодых! Не перечь тестю и теще!». В это время старшая невестка (ниге) или старшая сестра стегала березовым прутиком по пояснице девушку и приговаривала: «Пусть не бьется у тебя посуда, пусть хорошо готовится у тебя пища!». Обычай «чаргы» утверждал особое значение родни жены и поддерживал институт кузенных браков.

Затем молодые кланялись родителям девушки. Они становились на колени и, опустив головы вниз, держали в вытянутых руках по две чаши с вином. До тех пор, пока родитель ни примет правую чашу и не поднимет рукой голову молодого, они не имели права вставать. Так они кланялись всем сидящим за столом братьям хозяина. После этого молодую усаживали на почетное место, а нового зятя выводили по двор проверить его силу. Ему предлагалось с трех ударов топора разрубить чурку. Неудача считалась позором и расценивалась как плохой знак. Однако родственники со стороны новобрачного хитрили и считали достаточным отрубить с края чурбана щепку.

Затем зятю надо было бороться с парнем со стороны родни невесты. Выводили очень сильного и здорового борца. Однако сторона жениха подкупала его деньгами и аракой, и тот уступал в борьбе своему противнику. Под торжественные возгласы молодежи зять возвращался победителем в юрту тестя.

 Источник: текст Бутаев В.Я. - Будни и Праздники тюрков Хонгорая