Кыргызское великодержавие

Период ІХ-Х вв. н.э. занимает особое место в истории енисейских кыргызов. Крупный российский востоковед, академик В.В. Бартольд справедливо назвал данную эпоху «кыргызским великодержавием». Этот период был подлинно звездным часом кыргызской истории. В результате продолжительной победоносной войны кыргызы смогли разгромить своих южных врагов - уйгуров, подчинить другие кочевые племена Центральной Азии и создать могущественную кочевую державу - Кыргызский каганат. Это - время расцвета кыргызской культуры, границы которой расширились от Ангары на севере до пустыни Гоби на юге, и от Тянь-Шаня на западе до хребта Большой Хинган на востоке. Эпоха «кыргызского великодержавия» была временем наивысших успехов Кыргызского государства в военном деле и внешней политике. Кыргызские каганы смогли объединить под своей властью племена тюркоязычных номадов Центрально-Азиатского региона и установить дружественные и равноправные отношения с китайской империей Тан.

Во времена «кыргызского великодержавия» впервые главенствующее положение в степях Центральной Азии занял кочевой народ из далекой северной периферии - Минусинской котловины. События этого времени рассеяли уйгуров по азиатским степным просторам от Забайкалья до Восточного Туркестана, открыли путь кыргызам на Тянь-Шань.

Возвышение Кыргызского государства произошло в начале IX в. н.э.. в период ослабления и междоусобиц в Уйгурском каганате. В 820 г. кыргызский правитель Ажо объявил себя каганом, свою мать, тюргешскую принцессу, вдовствующей ханьшею, а свою жену, дочь карлукского ябгу - ханьшею. [Бичурин, 1950, с. 355.] В Кыргызском государстве была сформирована централизованная военно-административная система, при которой весь народ был разделен на военные отряды, насчитывающие по тысяче бойцов.

Создание этой системы способствовало укреплению военной мощи. В ходе войны были укреплены тылы государства путем расширения восточных, северных и западных границ. Были подчинены воинственные племена бома - страны Пестрых Коней, жившие севернее Кыргызского государства. На востоке в пределы кыргызских владений вошла долина р. Кан, на севере - Ачинско-Мариинская лесостепь и долина Енисея вплоть до устья Ангары. В этих районах обнаружены кыргызские памятники ІХ-Х вв. н.э. На западе и северо-западе в орбиту кыргызского влияния вошли Северный Алтай, Притомье и лесостепное Приобье. В этих районах распространяются памятники с элементами кыргызской культуры. Политическое и экономическое могущество способствовало демографическому росту в Кыргызском государстве, численность населения которого, исходя из наличия боевого состава армии, достигала до миллиона человек.

Кыргызы были хорошо осведомлены о междоусобицах в Уйгурском каганате и объявили о войне во время ослабления уйгуров. Одновременно с кыргызами в войну с уйгурами вступили тибетцы. Вероятно, их действия были согласованными, поскольку кыргызы могли совершать посольства в Тибет через земли дружественного Карлукского государства. Тибетцы поддерживали связи с кыргызами. «Сие государство было всегда в дружеских связях с Даши, Туфанию и Гэлолу, но туфаньцы при сообщении с Хягасом боялись грабежей со стороны хойху; почему брали провожатых из Гэлолу». [Бичурин, 1950, с. 355.]

Кыргызско-уйгурская война затянулась на долгие 20 лет. Военные действия происходили на территории Северо-Западной Монголии. Постепенно военное счастье стало склоняться на сторону кыргызов. На гребне своих военных успехов кыргызский каган направил своему противнику, уйгурскому правителю, послание, в котором вызвал его на решительное сражение и предупреждал, что очень скоро захватит уйгурскую «золотую орду», поставит перед нею своего коня и водрузит победное знамя. По сведениям китайских источников, знамя - символ каган-ской власти - было «водружено» в ставке кыргызского кагана, перед его шатром. Ажо установил для знамен «один штандарт, низ его весь красный». Эта ставка находилась у «Черных гор» в Минусинской котловине и была обнесена оборонительной стеной.

Военные неудачи обострили борьбу за престол в Уйгурском каганате. Ее усугубили падеж скота и эпидемия среди населения. Одним из проявлений упадка Уйгурского каганата было ослабление центральной власти вследствие борьбы придворных группировок, дворцовых переворотов и заговоров. С конца VIII века борьбу за престол вели род яглакар и племя эдизов. За 30 лет, предшествовавших войне с кыргызами, на престоле сменилось шесть каганов, а в годы войны - еще шесть.

Власть в государстве захватил первый министр Гюйлофу, который возвел на престол малолетнего кагана Кэси Торэ и управлял от его имени. Соперник правителя, полководец Пойлу Мохэ, командовавший уйгурской армией, восстал против него и перешел на сторону кыргызов. Войско кыргызского кагана и перешедших на его сторону восставших двинулось на уйгурскую столицу. Пойлу Мохэ, «соединившись с хягасами, со 100 ООО конницей напал на хойхусский город, убил хана, казнил Гюйлофу и сжег его стойбища». [Бичурин, 1850, с. 334.] В решающем сражении под Орду-Балыком уйгуры были разгромлены, каган погиб, первый министр схвачен и казнен. Уйгурские воины в панике бежали с поля боя. Кыргызы на плечах бегущих ворвались в уйгурскую столицу. В результате победы кыргызам досталась богатая добыча. Была взята в плен жена уйгурского кагана, китайская принцесса Тайхэ Гунчжу. Уйгуры и другие телесские племена, не желавшие подчиниться кыргызскому кагану, бежали с территории каганата в разных направлениях - в Маньчжурию, в Восточный Туркестан, в долину р. Эдзин-гол и на р. Иртыш. Значительная часть уйгуров переселилась к границам империи Тан, рассчитывая на помощь китайцев. Они провозгласили каганом тегина У-цзе из рода яглакар и укрепились в горах на границе с Китаем в районе Ордоса. Кыргызский каган счел, что разгром уйгуров завершен. Он перенес свою ставку на территорию Северо-Западной Монголии, на южную сторону гор Лао-Шань. «Лао-шань еще называется Ду-мань; они лежат в 15 днях конной езды от прежнего хойху-ского стойбища», - уточняли танские хроники. [Бичурин, 1950, с. 356.] По всей видимости, кыргызский правитель установил свою орду с южной стороны Танну-Ола, возможно, у озера Кыргыз-нур.

Каган попытался установить дипломатические отношения с империей Тан. Захваченную в плен жену уйгурского кагана, китайскую принцессу Тайхэ Гунчжу, дочь императора Сянь-Цзуна из династии Тан, он отправил на родину в 841 году в сопровождении военного эскорта во главе с генералом Дулюй Шихэ. Принцесса стала в тот момент важным объектом дипломатической и военной борьбы. Конкретным поводом для визита и отправки на родину китайской принцессы послужила победа над уйгурами и отдаленное родство с династией Тан, поскольку каганский род кыргызов вел свое происхождение от ханьского полководца Ли Лина, попавшего в плен к хуннам в I в. до н.э. Однако это посольство было перехвачено и перебито уйгурами, а принцессу Тайхэ объявил своей женой уйгурский каган У-цзе. С ее помощью он надеялся заручиться поддержкой от китайского императора и восстановить Уйгурский каганат.

Кыргызам уже в 842 году подчинялась большая часть районов Восточного Туркестана, а также татары, обитавшие в Восточной Монголии и к югу от пустыни Гоби. В сочинении Ал-Истахри, написанном в 930 -933 гг., сообщается: «Что касается хырхызов, то место их (расселения) -между гузами и кимаками, океаном и землями хазраджей. И земля Тибет расположена между хырхызами и страною Чин (т. е. Китаем - В. Б.)». [Материалы, 2002, с. 30.]

Ко времени «кыргызского великодержавия» относится уникальный кыргызский документ, известный как Суджинская надпись. Она была обнаружена Рамстедтом в 1900 г. на территории Монголии. Согласно чтению тюрколога С. Г. Кляшторного, в ней говорится: «Я изгнал Ягла-карских ханов из Уйгурской страны. Я сын кыргызский. Я Бойла Кутлуг Ярган. Я - приказной (буюрук) правителя Кутлуг Бага Таркана.

Молва обо мне достигла (стран) Восхода и Заката. Я был богат: у меня было десять аилов, мои кони неисчислимы. Я имел семь младших братьев, троих сыновей, троих дочерей.

Своих сыновей я женил, своих дочерей выдал замуж без выкупа. Своему наставнику (в вере) я дал сто гнедых коней. Я увидел детей моих детей и сыновей. Теперь я умер, и (их) покинул! Сыновья мои! Будьте среди людей подобно моему наставнику! Служите хану! Будьте мужественны!

Мой старший сын неожиданно ушел. Его я не увидел (перед смертью). Мой сын, мой лев!». [Кляшторный, 1991, с. 57-59.]

Суджинская надпись, как считает С. Кляшторный, является уникальным памятником эпохи расширения власти кыргызов на большую часть Центральной Азии. Она свидетельствует о новом имперском устройстве Кыргызского государства и его стремлении к новой политике в области имперской идеологии. Памятник отражает события, связанные с разгромом уйгуров и созданием каганата. Герой Бойла Кутлуг Ярган являлся участником похода на уйгуров и разгрома династии яглакар.

Хотя уйгурская опасность для империи Тан была, казалось бы, устранена, там, видимо, продолжали опасаться уйгуров и заинтересовались возможностью союза с кыргызами. В марте 843 г. в Китай прибыл кыргызский посланник Чжуву Хэ-Со с письмом от кыргызского кагана. Император Вуцзун, «вступивший на престол в 841 году, крайне обрадовался и посланника, приехавшего с данью из столь далекой страны, поставил выше посланника королевства Бохай». [Бичурин, 1950, с. 356.] В ответном письме кагану император Вуцзун выразил удовлетворение по поводу разгрома уйгуров кыргызами. «(Вы) накопили силы за многие годы, воспользовались (неблагоприятным для уйгуров) случаем и поднялись, быстро получили удовлетворение за обиду и раскрыли (нам) сокровенные мысли. Поскольку (теперь) лагерь уйгуров покорен, горы и реки между нашими государствами больше не разделяют (нас). Коль скоро (мы) являемся соседями, то будем (надеяться) на получение дани и посланий». В том же письме император провоцирует кыргызского кагана на полное истребление уйгуров: «Но (мы) все же боимся, что бежавшие снова принесут зло, захотят напасть на вашу границу и снова отомстить. Вы тоже должны серьезно подготовиться, искусно составить хитроумный план и совместными усилиями напасть (на уйгуров) и уничтожить, вырвать их с корнем, чтобы не вызывать последующих бедствий». [Материалы, 2003, с. 22.]

В апреле 843 г. на Енисей был отправлен китайский посланник Чжао Фань с письмом к кыргызскому кагану. В нем говорилось: «Я прочитал грамоту и узнал, что хан родился в селении под созвездием Большой Медведицы (т. е. на севере), жил в холодных степях. (Ваша) мудрость и планы выдающиеся, таланты и стремления полны блеска. (Ваша) мощь потрясает северные страны, слава достигла Северных ворот (китайской столицы)». После этих льстивых слов шли жалобы на уйгуров и призывы уничтожить их. «Уйгуры... бесчинствуют жестоко, зверски обращаются со всеми (нашими) вассальными племенами. (Я) узнал, что Вы из поколения в поколение (с ними) враждуете. Если можно отомстить, уничтожьте их государство и города и станьте государем, прогоните их старейшин в самую далекую пустыню. У уйгуров осталось войска неполная тысяча человек. (Они) разбежались по горам и долинам. ... Коль скоро Вы, хан, питаете (к ним) ненависть, необходимо полностью уничтожить варваров. Если оставить пепел, то непременно возникнут последующие бедствия». [Материалы, 2003, с. 23-25.]

По приезду в июне 843 г. кыргызского посланника Бань Ухэ кагану было отправлено новое письмо, в котором указывалось местопребывание уйгуров. Начиналось оно, как обычно, восхвалением. «Хан обладает блестящими способностями, от рождения знает героические планы. Когда вырос, прославился силой, и наконец, установил мир в северных странах, смел с лица (земли) уйгурские жилища». Далее шли призывы к окончательному уничтожению уйгуров во всех районах их обитания. «Сейчас уйгурские племена еще не полностью истреблены, живут между туфаня-ми и китайцами. Даже хэйчецзы издавна боятся их силы». [Материалы, 2003, с. 26-27.] Речь идет об уйгурах Турфана, Ганьчжоу, Хэлочуани и юго-западного Хингана. Эти настойчивые призывы возымели действие, и кыргызский каган выразил согласие выступить против уйгуров, о чем свидетельствует «письмо к сяцзясам», отправленное в августе 843 г. Танский двор стремился использовать военную мощь кыргызов не только против уйгуров, но и против племени хэйчецзы. В то же время китайцы опасались близкого соседства кыргызов, надеясь на то, что они останутся на местах «прежнего местожительства».

Новое кыргызское посольство во главе с Дидэ Исынаньчжу (Тутук Ынанчи), прибывшее в апреле 844 г., получило предложение о совместных действиях против уйгуров в Маньчжурии. Однако кыргызы из ряда заманчивых предложений выбрали наиболее подходящее и нанесли повторный удар по хэлочуаньским уйгурам, вынудив их временно покинуть район реки Эдзин-гол. В 846 году погиб каган У-цзе. По одной версии, его убили люди племени хэйчецзы, подкупленные уйгурским вождем-изменником Ли-Хун-Шунем (Аявиром), по другой - У-цзе «покорился в округе Ючжоу. Оставшиеся бродили в степи, голодали и замерзали. По принуждению уйгурского министра Мэйцюаньчжэ Инанч уйгуры убили У-цзе в горах Цзиньшань». [Малявкин, 1975, с. 77.]

В 847 году умер кыргызский каган, получивший от танского императора титул Цзун-ин Хюн-Ву Чен-мин-хан. Новый каган был удостоен титула Ин-ву Чен-мин-хан. Между империей Тан и Кыргызским каганатом устанавливаются постоянные посольские связи. По совету китайцев кыргызское войско во главе с полководцем Або совершило поход на племя шивэй в Маньчжурии, у которого оставались уйгуры, и захватило их. Кыргызский генерал «нанес сильное поражение народу шивэй, затем собрал всех уйгуров, находившихся у шивэй, и вернул их на север от Гоби». [Малявкин, 1974, с. 30.] Очевидно, Або с 70-тысячным войском был послан кыргызским каганом в помощь Танскому правительству для совместных действий против уйгуров. Кыргызы, совершая далекие походы, надеялись подчинить уйгуров и установить отношения «мира и родства» с империей Тан. Однако китайцы, поощряя вражду кыргызов к уйгурам, опасались их действительного усиления. «Хойху давались грамоты во время их могущества, к счастью, они теперь упали, для устранения будущих беспокойств не для чего усиливать хягасов», - считали советники китайского императора. [Бичурин, 1950, с. 357.] Императорский двор, выдавая «почетные титулы», надеялся заставить кыргызов признать себя вассалами, а когда это не удалось, стал свертывать отношения, беспокоясь, что они станут «требовать подарков», вроде 20 тыс. кусков шелка, которые ежегодно выдавались уйгурам.

В 843 г. кыргызские войска захватили в Восточном Туркестане города Бешбалык и Куча. В последующие десятилетия, во второй половине IX в. кыргызы совершили несколько походов, заняли города Аксу и Пенчул и дошли до Кашгара. В этой войне потенциальными союзниками кыргызов были тибетцы, также воевавшие с уйгурами.

После смерти кыргызского кагана, носившего титул Ин-ву Чен-мин-хан, в 866 г. китайский император Ицзун (860 - 694 гг. н. э.), как уже говорилось выше, преподнес в виде погребального дара набор мраморных табличек, на которых были описаны заслуги этого кагана, который считался родственником династии Тан.

Кыргызы продолжали поддерживать отношения с империей Тан. В 860-873 годы кыргызские посольства трижды приезжали к императорскому двору. Танские власти, видя усиление кыргызов, пытались вести двойную игру. Еще в ходе борьбы с У-цзе при дворе высказывались соображения, что «нам нужно теперь иметь дружеские связи с У-цзе ханом». Что касается кыргызских каганов, то, по-видимому, они не пытались удержать под своей властью все земли, куда совершали походы.

Однако «Хягас не мог совершенно покорить хойху», - отмечали китайские летописи. [Бичурин, 1950, с. 357.] Уйгурское турфанское княжество сумело выстоять в этой борьбе. В начале X века возникло уйгурское ганьчжоуское княжество. В 908 и 918 гг. оно присылало послов ко двору киданьского императора, захватившего территорию восточной Монголии. Киданьский император Елюй Амбагянь в 916 и 924 годы совершил два похода в Центральную Азию, где уже не встретил войска бывших властителей Центральной Азии. Вероятно, истощенные многолетней войной, кыргызы не смогли оказать активного сопротивления киданям. По сообщению хивинского историка Абул-Гази, «многие семейства кара-хатайские» (т. е.кидани), уйдя из своей страны, «перешли в земли киргизские». [Абул-Гази, 1854, с. 46.] По всей видимости, 924 год надо признать завершающей датой «кыргызского великодержавия» в Центральной Азии, где до сих пор монголоязычные народы по последнему тюркскому народу, владевшему этой страной, называют древние погребения «хирги-сур» (т. е. «кыргызские могилы»), а каменные изваяния - «хиргис чулун» (т. е. «кыргызские камни»).

В 30-е годы X в. западная граница государства киданей (кара-кытаев) простерлась до Саяно-Алтая. Кыргызы обменивались с ними посольскими связями. Ко двору императоров Ляо «хягасы постоянно присылали посланников и дань». Например, в 976 г. к императорскому двору прибыло кыргызское посольство с подарками. [Кюнер, 1951, с. 12.] При «ляоском Тайцзуне западная граница руководила приходом к просвещению людей государства Хягасы». Ляо принимал кыргызов, «стремившихся к просвещению». Влияние киданей в кыргызских землях, по-видимому, было ощутимым в X веке н.э. Ряд ученых усматривает следы киданьского влияния в материальной и духовной культуре енисейских кыргызов.

Кидани разделили единый кыргызский этнический массив надвое. Часть кыргызов сохранила за собой Саяно-Алтай и северо-западную Монголию. Другая часть кыргызов, оттесненная монголоязычными племенами, стала обитать в Восточном Туркестане.

В мусульманских источниках X века указывается, что их земли помещаются в соседстве с токуз-гузами (уйгурами), карлуками, чигилями. В дальнейшем обе группы кыргызов развивались обособленно друг от друга.

В эпоху «кыргызского великодержавия» памятники кыргызской культуры получили распространение во всей Центральной Азии. Кыргызские каганы поощряли градостроительство, развитие земледелия, ремесел и торговли в своем государстве, пытались ввести денежное обращение. Возросла политическая роль Кыргызского каганата в масштабах Центрально-Азиатского региона. Существенно расширились торговые и культурные связи кыргызского государства со странами Средней Азии, Ираном, Тибетом, Китаем. Кыргызская знать проявляла интерес к мировым прозелитарным религиям, манихейству и буддизму, стремясь найти общую, объединяющую все народы каганата, идеологию.

Однако, длительная война привела к большой убыли и распылению кыргызского населения на огромной территории Кыргызского каганата. Это подорвало военные силы и возможности кыргызов удержать под своей властью все завоеванные многочисленные племена, относящиеся к разным культурно-хозяйственным типам. Ослабление военной мощи кыргызов стало главной причиной завершения периода «кыргызского великодержавия». Кыргызы не смогли противостоять усилившейся Ки-даньской империи, подчинившей в X в. Центральную Азию.

Эволюция кыргызской культуры в периоды раннего и развитого Средневековья является своеобразным эталоном для изучения других кочевнических культур центральноазиатского очага цивилизации. Благодаря своему уникальному географическому положению, Кыргызское государство на Енисее было на протяжении долгих веков ключевым пунктом торговых и культурных связей, фактором передачи культурных достижений из центров оседло-земледельческих регионов в кочевой мир Северной Азии, а в период «кыргызского великодержавия» объединило скотоводческие племена Северной и Центральной Азии в единый каганат и стало центром кочевой цивилизации. В этот период кыргызские правители могли не только побеждать врагов на поле боя и умело вести дипломатические дела, но и пытались строить города, развивать земледелие, вводить денежное обращение, проявляли интерес к мировым прозелитарным религиям.

«Звездный час кыргызской истории» - период великодержавия - по историческим данным был сравнительно недолгим, он продолжался около 80 лет. Захватив огромные пространства степной Азии, кыргызы не смогли удержать их под своим господством, объединить все кочевые племена, закрепить военные и политические достижения. После распада каганата кыргызский этнос оказался разделенным надвое вторжением киданей. Часть кыргызов осталась в Восточном Туркестане и в дальнейшем составила основу современного кыргызского народа на Тянь-Шане.

Источник: Очерки истории Хакасии ( с древнейших времен до современности) / гл.ред. В.Я. Бутанаев; научн.ред. В.И. Молодин.  Абакан. Издательство Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2008. - 672 с. Илл.