Обрядовые игры - Общественные праздники и развлечения у хакасского народа

Обрядовые игры - Общественные праздники и развлечения у хакасского народа

Духи-хозяева гор «таг ээзи» пользовались большим почитанием среди тюрков Хонгорая и считались своеобразной родней. Как гласят мифы, далекий пращур хакасов женился на дочери хана горных хозяев, от брака которых и происходят жители Верхнего Енисея. В связи с этим хакасы считают себя рожденными от гор, горным народом, с жизненной силой, полученной от гор, или горами сотворенными. При обращении к горным духам последних торжественно называют «агалар» - т. е. предки.

Горные хозяева якобы оказывают непосредственное влияние на многие сферы жизни людей. Их действия носят положительный характер при почтительном отношении к ним, что выражается удачей и счастьем человека, и отрицательный при скупости и других недопустимых отклонениях от требуемых норм. Успешная добыча охотника связывалась с положительным ответом на соблюдение правил почтения горных духов и поэтому называлась «харо» (букв, ответ, воздаяние, отдарок). Первый добытый зверь свежевался на месте его добычи. Внутренней кровью из грудной полости совершали кропление духам гор со словами: «Вы далекие предки! Дайте счастье и удачу!». Охотники в балагане варили мясо и за первую добычу горячим жертвенным паром - «оор-пус», угощали горных духов. Если горных духов кормили, сжигая пищу, то остерегались бросить в огонь шерсть зверей, иначе духи побрезгают такой гарью и удача покинет добытчиков.

По представлению хакасов, таёжные звери были якобы скотом «горных хозяев». Охотники обязательно по вечерам в балагане играли на хо-мысе (музыкальном инструменте) и рассказывали сказки. «Горные хозяева» любили слушать музыку и за предоставленное удовольствие посылали им добычу. В тайге запрещалось сильно радоваться удаче, жаловаться на свою участь, хвастаться, а также удивляться успеху других, иначе можно сглазить удачу. Зависть тоже не должна быть спутницей охотников.

Горные духи, покровительствующие охоте, были любителями музыки, пения. В течение первых трех ночей охотничьего промысла в тайге под звуки хомыса исполнялось героическое сказание «алыптыг нымах», дабы пришла удача. Горные духи, ублаженные музыкой, должны дарить охотникам свой «скот», т. е. зверей. Музыкальный инструмент «хомыс» изготавливали в тайге, а после охоты оставляли его в балагане на радость таежным духам-хозяевам.

Горные хозяева любят напевать песни вполголоса. Обычно слова их песен непонятны, а доносится лишь одна мелодия. С другой стороны, им хорошо слышны музыкальные звуки поющих вполголоса, как и они, людей. За такое подражание оскорбленные горные духи могут забрать удачу человека. Хакасский обычай запрещал напевать про себя мелодии (по-хакасски - «хынг»), иначе потеряешь счастье.

Эхо - «янгы», считается голосом горного духа. Согласно поверьям, среди гор нельзя петь и кричать, иначе горные хозяева навстречу людям будут посылать свои голоса, называемые у хакасов «таг сузы» (букв, горный луч). Они могут забрать души кричащих людей. Для предотвращения несчастья, последующего от услышанного эха, необходимо произнести заклинание: «Пусть провалится твой тонущий образ! Пусть исчезнет твой исчезающий образ!».

Драгоценные богатства недр Хонгорая, такие как золото и серебро, находятся в ведении горных духов. Они их стерегут. Отблески золотого огня - «алтын оды», порой виднеются ночью в степи в виде красного пламени. Счастливец, увидевший такие отблески, должен на это место бросить свой головной убор или кушак и три раза тыльной стороной руки хлопнуть по земле со словами: « Я хозяин!». Потом окропить место вином для ублажения горных духов и только затем приступить к добыче золота. В противном случае оно исчезнет.

В летние вечера на закате солнца горные духи празднуют свадьбы и проводят мифические гуляния, называемые тюрками Хонгорая «таг ойын» (букв, горная игра). По невидимым своим дорогам, от горы к горе, верхом и на телегах проезжают кавалькады веселящихся духов. Их гуляния может увидеть только ясновидец «кёспекчи». Человек «солнечного мира», случайно оказавшийся на пути игрищ горных духов, рискует потерять рассудок. Особенно тяжело придется мирянину, уснувшему в поле, на дороге горных хозяев. Горные хозяева не терпят помех на своем пути и поэтому их окружающая челядь («илджилер» -букв, послы) забирает с собой душу человека. Подхваченные «игрой горных духов», люди теряют сознание, многие сходят с ума. Плохие последствия ждали семью, случайно построившую жилище (юрту) на дороге горных духов - домочадцы потеряют здоровье. Поэтому, узнав причину болезни от ясновидцев, такая семья перекочевывала на другое место.

Выпадение летом града зависело, якобы, от проделок горных духов. Когда они пускались в сильный разгул на «таг ойын», то на землю выпадал град. Во время большого града хакасы выходили на улицу и, размахивая крест-накрест ножом, читали заклинание: «Направляйся в верховья Абакана! Переплавляйся через верховья Енисея! Пройди насквозь верховья Томи! Переруби верховья Тубы!». Исходя из смысла текста заклинания, ясно, что нежелательное стихийное явление отправляли за пределы Хонгорая.

После изготовления шаманской одежды, бубна и жезла совершался обряд «териг той»— празднование снаряжения, на котором происходило «оживление» этих предметов. Празднество «оживления атрибутов» проводится на новолуние, весной или летом. Выбирались девять юношей и семь девушек, которые еще не были в браке и сохранили невинность. Среди девушек в первую очередь участвовали мастерицы, пошившие шаманский костюм. Вожаком парней выбирался впечатлительный юноша, быстро приходящий в экстаз и умеющий подражать камланию («хам ыралығ»-букв. с шаманскими задатками). Вожак парней (оол пасчызы) получал наименование Толбан Хара, а глава девушек (хыс пасчызы) именовалась Чилбен Сарыг. Их названия связаны с персонажами подземного мира, в котором руководители девяти черных парней и семи желтых дев носили имена Толбан Хара и Чилбен Сарыг. Они являются детьми «хуу-хатов»-подземных ведьм из царства Ирлик-хана. [Потапов, 1947, с. 176.]

Около дверей юрты шамана собирали молодежь, которая распевала шаманские гимны. Затем парни и девушки по очереди примеряли на себя одежду кама, предварительно окуривая ее богородской травой (чабрец) перед очагом. До тех пор, пока атрибуты не оживлены, самому шаману к ним нельзя было прикасаться, иначе его жизненный век станет коротким. Начинающий шаман «прилеплял» своих духов-тёсей к вожакам молодежи Толбан Хара и Чилбен Сарыг, а те, примерив на себя его костюм, вели себя словно настоящие шаманы. Чтобы тёси не пристали к другим участникам празднования «териг той», последние брали в рот угольки из очага. До тех пор, пока костюм и ритуальные инструменты - бубен с жезлом, не пройдут обряд оживления, они значились как «хара териг» (букв, черное снаряжение).

В общем русле течения праздника снаряжения над «чсрйым» бубном проводили ритуал «нииктендирерге» (букв, облегчить, т. е. освободить бубен от земной тяжести). Инструмент обязательно отдавали поиграть молодежи. Каждый из участников молодежной игры привязывал к поперечной перекладине бубна флажки «чалама».

Утром обвязанный лентами бубен и костюм отдавались в руки юношам и девушкам, которые верхом отправлялись по близлежащим аалам, чтобы обвезти их по сорока юртам. Это действие носило название «териг ааладарга» - «отправить в гости снаряжение». Девять парней на трехлетних конях и семь дев, оседлав трехлетних кобылиц, объезжали сорок юрт в течение трех дней. Во время движения кавалькады по дорогам Хонгорая царило большое веселье.

Вожак парней надевал на себя шаманский головной убор, шаманскую куртку, брал в руки бубен и жезл. Руководительница девушек помахивала опахалом «чилбег» из березовой ветви. По пути она собирала ритуальные ленты «чалама» и вела на поводе коня вожака парней Толбан Хара. Если начинающим шаманом оказывалась женщина, то шаманский костюм сначала надевала руководитель девушек (хыс пасчызы), а глава парней, наоборот, вел ее коня. Когда обвозили по селениям шаманское снаряжение, то его по очереди должны надевать все участники обряда. Бубен с «орбою» также по очереди передавали юношам, а «чилбег» - девушкам, чтобы камлали все участники обряда. Поочередное ношение костюма простыми людьми до предоставления его шаману якобы укрепляло силы шаманского снаряжения.

Кавалькада молодежи с шаманскими атрибутами объезжала каждую из сорока юрт три раза по солнцу. Потом ставили коней перед дверями помещений и, не заходя внутрь, пели молитвы. Хозяева каждого дома выходили на улицу встречать приехавших посланников, угощали их вином, привязывали на новую шаманскую куртку ленты «сызым», прикалывали раковины-каури, а на бубен и на жезл вешали флажки «чалама» и знамена - «туг». Вожаку Толбан Хара, наряженному в шаманский костюм, вручали молочную водку - «араку», и съестные припасы. Подарки и продукты, собираемые участниками обряда «оживления» шаманских атрибутов, складывали в телегу. Материальные затраты по приготовлению снаряжения для костюма нового шамана несли всем миром. Кавалькада молодежи могла ездить по аалам не более трех дней.

После посещения сорока дворов участники обряда возвращаются в юрту шамана, где проводится празднество «тююр ойын» — игрище с бубном, сопровождающееся плясками и пением. В это время начинали разрисовывать бубен. Когда краска нанесенных изображений достаточно высыхала, ритуальные инструменты передавались в руки юношей и девушек, которые по очереди играли на них. Игрище с бубном -«тююр ойын», проходит при песнях и танцах, на улице, иногда за селением.

Во время праздника «тююр ойын» бубен мог брать любой из молодежи. Молодежное веселье продолжалось в течение трех дней. На третий день праздника все снаряжение торжественно передавалось шаману, который его «бронировал» своими духами. Наступал завершающий этап празднования оживления шаманских атрибутов, который назывался «тююр той» (букв, пиршество бубна).

Во время обряда «тююр той» шаман восстанавливал индивидуальную историю тальника или березы, «из которых были сделаны обечайка и рукоятка, от начала их роста и до момента заготовки для бубна». [Потапов, 1991, с. 73.]

Шаман «брызгал жертвенной брагой на обод бубна. Обод оживал и через шамана рассказывал присутствующим о том, как он жил в лесу, будучи деревом, страдал от мороза и т. д.». Рассказ духа обода заканчивался клятвой хорошо служить шаману. Затем шаман брызгал вином на кожаное покрытие и начинал искать душу - «хут», животного, шкурой которого обтянут бубен. Шаман отправлялся в поход и в иллюзорном мире обходил все места, где были добыты зверь или скот. Когда оживляют бубен, покрытый шкурой коня, то нужно идти и искать душу той лошади, из шкуры которой сделан бубен. Проверяют все ее поколения и даже ту дикую лошадь, которую впервые поймал и приручил человек. Душа лошади, из шкуры которой сделан бубен, сама поведет шамана к своим предкам. Шаман катал бубен по полу, подражая ржанию матери того жеребенка, которого надо заманить. Когда кам ловил душу лошади, то в это время нельзя смеяться и смотреть в сторону бубна. Бубен ставился на пол ребром, а сам шаман становился рядом на одно колено. Молодой шаман имитировал обучение лошади для верховой езды. Он как будто набрасывал аркан, надевал подпругу и засовывал ногу в стремена коня, при этом ударяя и поглаживая бубен «орбою». Он садился верхом на бубен и катал его по полу. Укротив свое ездовое животное, камы только затем могли отправляться на нем к хозяину всех шаманов - Адам-хану.

Если бубен был обтянут козлиной шкурой, то шаман отправлялся к месту, где дикая коза была убита, затем следовал до того места, где она родилась. Если мембрана сделана из маральей шкуры, то шаман отправлялся в тайгу, где убили марала. Он бегал словно марал или дикая коза, следуя по их дорогам. Нужно было найти место их рождения, ибо там осталась душа - «хут». Найдя место рождения, шаман ловил душу животного и вбивал ее в бубен. Только с момента внедрения души — «хут», в бубен тот считался оживленным. Тогда марал, козел или олбНь оживал и «устами шамана также рассказывал о себе. Олень или марал говорил о своем рождении, родителях, детских годах, зрелом возрасте, о том, как питался, по каким местам ходил и т. д. Оживленный марал или олень доводил свой рассказ до того момента, когда он погиб от руки охотника, и тоже заканчивал свое повествование обещанием хорошо служить шаману». [Потапов, 1947, с. 163.]

После оживления бубна шаман приступал к священнодействию над жезлом, которое носило название «орба той» - празднество жезла. Не оживленный жезл носил название «хара орба» - черная орба. До тех пор, пока его еще не оживил шаман, жезл давали для игры подросткам. Дерево, из которого его должны были сделать, и место, где оно росло, определялось шаманом заранее. Сородичам надо было найти необходимую лесину и принести заготовку. Во время «оживления» орбы шаман отправлялся за душой на место рождения дерева.

В подтаежной местности Хонгорая, у сагайцев, орба изготовлялась из таволожника и обтягивалась шкуркой белого зайца-самца. Считалось необходимым, чтобы заяц был пойман без участия собаки. Шкурка его сшивалась на колотушке суровой ниткой. Если орба была обтянута шкурой зайца, надо было определить место, где он был убит, а затем подкрасться к месту его рождения для захвата души - «хут». Шаман «гнался» по всем местам, где бегал заяц. В месте его рождения он хватал его душу, говоря: «Худын хаптым» - «Я поймал его душу». С этого момента орба считалась оживленной. После обряда оживления жезл получал название «ах орба» - белая орба.

«Оживленный» бубен, по решению духов-хозяев, служит исправно в течение трех или шести лет, а затем требовалось его обновление. Жезл, по всей видимости, не обновлялся. Жизнь самого шамана исчислялась количеством бубнов, предопределенных духами родовых гор. Среди тюрков Саяно-Алтая бытовало представление о связи ритуальных атрибутов с жизнью самого шамана. Если уничтожить бубен или жезл, то таким образом можно было умертвить шамана.

Мифический предводитель всех шаманов, главный повелитель духов и великий патриарх в шаманской речи носит имя «Адам-хан» (букв, мой отец - повелитель). В речи рядовых хакасов Адам-хан слыл под названием «Хам ханы» - шаманский царь, или «Хам адазы» - отец шаманов.

Адам-хан владел своей личной гвардией духов, обладавших большей силой по сравнению с шаманскими тёсями. К ним относились, например, «адары»- небесные духи, и «пузуры»- приказные духи. Вполне возможно хакасское название «адар» имеет единый корень с тувинским словом «азар»- небожители. Вероятно, слово связано с санскритским термином «азар» - класс демонических существ.

Во владениях Адам-хана действует персонаж «Кормес-хан», который выполняет роль главного стражника при дворце. Он зорко следит за дорогой, ведущей к воротам золотого дворца Адам-хана. Кормес-хан встречает путников, расспрашивает их о происхождении и цели прихода. Шаманы объясняют ему, какого они роду-племени и зачем идут к Адам-хану. Кормес-хан проверяет пригодность будущего кандидата к шаманскому делу. Он щупает пульс, рассекает тело неофита и убеждается в наличии лишней кости «артых сеок». Молодой шаман угощает вином или абыртхой ханского наместника. После контрольной проверки и достойного угощения Кормес-хан дает разрешение на вход во владения своего повелителя и показывает путь к Адам-хану.

Получив разрешение от Кормес-хана, шаман отправлялся по «тропе Адам-хана». Путь к нему пролегает через большие препятствия и волшебные преграды, называемые «поолта». Их могут пройти только настоящие камы. По дороге к Адам-хану шаман преодолевал гиблую степь, проскакивал между двумя медными скалами «Ачылар - Умулар», которые сходятся друг с другом, проходил через преграду, где земля сходится с небом и, наконец, пересекал волосяной мост, натянутый над Огненным, Ледяным и Отравленным морями. В том случае, когда молодой избранник духов не сумел пройти препятствия «поолта», его шаманский век был коротким. Он не имел права носить костюм и пользоваться ритуальными инструментами.

Успешно преодолев все преграды, представший перед грозным взором Адам-хана посвящаемый воин-неофит получал от главы шаманства необходимые атрибуты. Мифический глава шаманов, сидя за черным столом, читал книгу судьбы — «хара пичик» (букв, черное письмо), по которой узнавал предначертание прибывшего кама. Новый избранник кланялся Адам-хану и упрашивал принять его. Если пренебречь ритуалом поклонения, то патриарх разгневается и может бросить неофита в котел с кипящей смолой, куда кидают грешников. В таком случае пользы от встречи ждать не приходилось.

Адам-хан вручает будущему шаману недостающих, на его взгляд, духов-тёсей, т. е. нужное количество наследства «инджи». Он определяет его атрибуты: костюм, ритуальные инструменты и жезл. Адам-хан заводил прибывшего внутрь храма, где находились залы священных жезлов -«орба туразы», шаманских костюмов - «хамдых тон туразы», музыкальных инструментов - «тююр туразы». На стенах указанных огромных залов висели сотни бубнов и жезлов «орба», разных размеров и разных образцов. Среди них встречались бронзовые и медные бубны. Адам-хан определял общее количество ритуальных инструментов, которое шаману необходимо иметь в течение жизни. Молодой неофит хорошей запоминал число, образцы и размеры рекомендованных атрибутов.

Кроме атрибутов и духов-тёсей, Адам-хан вручал молодому шаману особую душу под названием «пугра», служившую ему жизненной силой. Шаманская душа «пугра» имеет способность превращаться в нечистого духа «айна». Благодаря ее способности, шаман мог принимать различный облик зверей, птиц, насекомых и рыб. «Пугра» пряталась внутри своего родового дерева или родовой горы. Если другой шаман ее найдет и проглотит, то неминуема гибель ее хозяина. При битвах шаманов друг с другом, если один из них побеждал, то обязательно забирал себе «пугру». Победитель включал ее в состав своего войска, где она служила ему в качестве тёся.

В заключение аудиенции Адам-хан приказывал выбить родовую тамгу шамана на стоящей во дворце девятигранной черной пихте с белой хвоей. Данный заключительный акт удостоверял способность нового шамана камлать и способствовал его общественному признанию. Тамга служила своего рода «дипломом», удостоверяющим права шамана на службу. Только тот кам, у которого поставлена тамга на черной пихте во дворце Адам-хана, считается настоящим.

Попрощавшись с Адам-ханом, неофит, получивший заслуженное звание истинного шамана, покидал резиденцию. На обратном пути шаман произносил: «Пусть наш путь будет открытым, пусть наш подол будет чистым!». Этими речами напоминалось горным духам, чтобы они открытым держали обратный путь, чтобы они охраняли дорогу от злых сил. При возвращении шаманы двигались быстро, как ветер или птица, нигде не задерживаясь.

Вероятно, в древности, после обряда посвящения на службу Адам-хану, существовал обряд инаугурации шаманов. Подобный ритуал сохранился у бурят. «Существенная часть обряда заключается в поднимании шамана на войлоке. Этот обряд называется «бо бегде», то есть «шаман вознесся». Шамана ставят на войлок, поднимают на воздух и подносят к девяти воткнутым в землю деревцам; посвящаемый шаман соскакивает с войлока на вершинку крайнего деревца. По верхушкам деревьев, держась рукой, он обегает их быстро вокруг три раза и снова вступает на подставленный войлок. После этого обряда шаман начинает камлать, ворожить и лечить, но еще без бубна». Церемония интронизации шаманов, возникшая еще в первобытные времена, уже в эпоху средневековья под их влиянием была внедрена в тюрко-монгольских государствах и для интронизации ханов. Например, инаугурацию Чингис-хана на трон монгольской империи проводил его великий шаман Кокочу тэб-тенгрий. Высшие сановники усаживали наследника на престол на белый войлок и девять раз по движению солнца обносили его вокруг ритуального жертвенника. [Бутанаев, 2006, с. 32.]

От рода новоявленного шамана духи требуют жертвенный выкуп «толыг». Жертвами должны стать семь или девять сородичей, души которых идут на съедение духам. Однако шаман взамен людей предлагал души лошадей. Шаманисты считали, что у человека и коня душа единая, поэтому души животных могли заменить людские. После обряда посвящения молодого шамана забивали жертвенную лошадь в честь Адам-хана. [Бутанаев, 2006, с. 68-74.]

Обряд камлания «хамдых» проводился, как правило, для лечения больных людей. Это был своеобразный театр одного актера. Во время камлания в юрте устанавливали определенный реквизит, необходимый для шаманского действия. Заносили приготовленные ветви от шаманских деревьев «хам агастары»: три ветви ольхи, девять веток черемухи, девять веток боярышника, семь веток шиповника и желтой конопли. На столик ставили девять (женщинам - семь) бутылей никем не пробованной араки для духов-тёсей.

В юрте развешивали одежду под названием «чага». Она служила в качестве орудия обмахивания больного от злых сил. На мужской половине юрты - от косяка дверей до главной мебельной секции «пас параан», на веревке вешали девять «чага», т. е. девять мужских рубах (или девять мужских халатов, или девять мужских штанов). На женской половине с северной стороны юрты вешали семь «чага», т. е. семь женских платьев (или семь женских халатов). Великие шаманы требовали вывесить три девятки мужских «чага» и две семерки женских «чага». Все одежды выворачивались наизнанку.

Развешанная одежда имела дополнительное определение «толыг»-т. е. заклад, выкуп, ибо служила жертвой, приносимой вместо души больного. Употребляемые платья и халаты становились вместилищем духов болезни при обряде обмахивания больного. Шаману подавали их в руки помощники, окуривая богородской травой. Заключительным действием обряда обмахивания было бросание одежды за дверь, на улицу, со словами: «Пусть мои девять выкупов закончатся! Пусть мои семь выкупов обвеются! Пусть на черную землю не прольется кровь, пусть на рыхлую землю не рассыпается зола!». Кам якобы обменивался этими подарками с горными духами. Одежду «толыг», куда был помещен дух болезни, шаман после камлания забирал себе.

Со стороны родных, которые приглашали шамана к больному, делалось все необходимое, что от них требовалось. Готовилась арака, варилось мясо, собиралась публика. Для обряда лечения требовался жертвенный барашек белой масти с черной головой. С наступлением вечера, после заката солнца, шаман начинал облачаться в свое снаряжение. Он снимал с себя рубашку, надевал на голое тело шаманский костюм, после чего призывал своих духов - тёсей. [Тыжнов, 1902, с. 340.]

Согласно представлениям хакасов, болезни связаны с духами-хозяевами заболеваний, являются проделками злой силы «айна» и различной нечисти, называемой «пуртах». Многие из них представлялись в образе невидимых гостей, прибывших из мифических стран. Так как кочевник всегда в пути, то и болезни подстерегали его в дороге. Поэтому названия многих недугов происходят от слов, связанных с обозначением поездок и странствий по дорогам. Например, «чорых» - грипп, поветрие (букв, поездка, путешествие); «салбы» - тяжелая болезнь (букв, долгий путь); «теенджек»- грипп (букв, девичья поездка к родне); «кезим»-грипп, поветрие (букв, странствие, путешествие); «кезим аалджы» - тиф (букв, путешествующий гость); «кискек» — поветрие, грипп (букв, странник, путешественник) и др. Странствование шамана за душой «хут» больного обозначалось древнетюркским словом «кес» - путешествовать, подтверждающим древнетюркские основы хакасского шаманизма. [Бутанаев, 2005, с. 106.]

Шаман приказывал своим духам, чтобы они отправлялись по свету и обыскивали все уголки земли в поисках жизненной силы «хут», украденной злыми силами у больного. Невыполнение приказа грозило физической расправой в виде битья их по голове «орбою». Если след, по которому увели душу «хут» больного, был черный, то здоровье вернуть трудно, а если красный, то имеется надежда на излечение. По черному следу духи — тёси, носятся взад и вперед, делая разнообразные зигзаги и разнюхивая местонахождение жизненной силы «хут» больного.

Болезнь человека могла произойти от «узютов» - душ умерших людей, которые старались утащить его жизненную силу «хут» в загробное царство. Ее может возвратить из страны умерших, от «узютов», только опытный шаман. Когда шаман отправлялся за душой «хут», уведенной покойником в царство мертвых, то на стропила юрты вешали «манчы» - особые ленты с привязанными пуговицами, серебряной монетой и перламутровой пластиной «тана». «Манчы» служили местом притяжения души «хут».

Когда в результате путешествия жизненная сила «хут» находилась, то шаман вступал в битву с «узютами», которые всеми силами стараются не выпустить душу из рук. Начинается жестокая борьба. После отчаянного сопротивления «узютов» победа остается на стороне тёсей. Шаман вместе с найденной душой «хут» быстро возвращается назад. На обратном пути за шаманом гонятся злые силы, но тёси летят быстрее урагана. В таких случаях кама выручает чудо-птица «Хан-Кирети». Она сразу поднимает шамана на громадную высоту и с молниеносной быстротой везет его на родину. Кам по возвращению из царства душ умерших людей первым долгом стряхивает «хут» в чашу с молоком, поставленную в переднем углу юрты, у постели больного. Затем предлагает больному выпить из чаши глоток молока. С выпитым глотком молока, по мнению шаманов, возвращается к больному жизненная сила «хут». Душа соединяется с телом хозяина. В конце обряда шаман производил гадание «тёрик». Он бросал через плечо на землю чашку с ложкой. Если чашка упадет дном книзу, то камлание проведено успешно. После этого следует выздоровление. Ленты «манчы» снимали на третий день после вливания «хут» больному.

После завершения сеанса камлания над больным шаман проверял состояние здоровья у собравшегося народа. Кам приказывал тёсям: «Обойдите хоорайский народ (т. е. хакасов), всех людей проверьте!». Тёси выявляли хворых, находили прицепившиеся к ним злые силы. [Бутанаев, 2006, с. 115-126.]

Один раз в три года хонгорцы собирались на празднество под названием «Ходжа-хан ойын» - «Игрища Ходжа-хана». В мифологии тюрков Сая-но-Алтая «Ходжа-хан» был известен как эротическое божество, олицетворяющее символ плодородия, в котором находился дух мужской силы. Этот фаллический культ, кроме Хонгорая, был зафиксирован исследователями среди телеутов, шорцев и кумандинцев. [Сатлаев, 1971, с. 131.]

Обрядовая игра «Ходжа-хан ойын» проводилась у почитаемой вихоревой березы «тирби хазын», имевшей изогнутый ствол и переплетенные ветви кроны. Рядом с ней, якобы, незримо присутствует дух Ходжа-хана. На это празднество собирается со всех сторон много народу. Однако женщинам запрещалось участвовать на этом обряде.

Руководитель моления облачался в одежды «Ходжа-хана» - божества, дающего мужскую силу. Костюм его состоял из белого холщового халата, на голову водружался конический берестяной колпак, лицо закрывалось берестяной маской. Берестяная маска «чертей» представляла образ Ходжа-хана. Она окрашивалась охрой в красный цвет. Обязательным атрибутом этого обряда являлся деревянный фаллос, сделанный из ствола молодой березки, раскрашенный красной охрой или соком спелых плодов калины. К нему привязывались тестикулы из комля березы. Фаллос и маска, окрашенные охрой, передавали цвет крови жертвенного животного, что подчеркивало их животворящую силу.

Фаллос в виде полового члена жеребца носил хонгорское название «ходжа». По всей видимости, термин «ходжа» в тюркских языках обозначал мужское начало. Например, в турецком языке слово «коджа» служит для обращения жены к мужу, который должен выполнять свои супружеские обязанности. [БТРС, 1998, с. 554.] Интересно отметить, что во время празднества все мужские участники назывались общим именем «ходжалар»- букв, фаллосы. В отличие от них сам фаллос величался «бай ходжа»- «священный фаллос». В молитвах, к нему обращались следующим образом: «Священный фаллос бай ходжа, сотворенный и данный нам Белым Богом». Во время обряда шаман в руки брал жезл «сабыт», а впереди за бедра привязывал фаллос.

Сначала вокруг вихоревой березы «тирби хазын» трижды обводили белого ягненка. Затем его забивали жертвенным способом и кровью окропляли фаллос «ходжа». Отваривали необходимые куски мяса в казане, обходили почитаемое дерево с горячим мясным паром. Жертва состояла из огромного количества браги (более 100 ведер) и мяса.

Во время моления шаман обращался к Ходжа-хану и предлагал ему жертву, произнося при этом самые лестные и задушевные слова. Завороженный Ходжа-хан спускался с голубых облаков и белой ясности по синей шелковой нити на вершину вихоревой березы.

Кульминацией обряда «Ходжа-хан ойын» являлось соитие руководителя моления с березой. Шаман обнимал дерево и совершал с ней совокупление при помощи фаллоса «ходжа». В этот момент участники моления окропляли березу жертвенной брагой «ходжа позазы» - т. е. брага Ходжа-хана, приготовленной непорочной девой и никем не пробованной. Руководитель читал молитвы с просьбой умножения рода человеческого в Хонгорае и на Саяно-Алтае.

Вероятно шаман получал мужскую силу от самого Ходжа-хана и через свои атрибуты и действия передавал ее людям.

Обрядовая игра «Ходжа-хан ойын» завершалась гулянием. Атрибуты моления Ходжа-хана - берестяная шапка, маска и фаллос - складывались на жертвенник «тасхах», находящийся у священной березы «тирби ха-зын». Кто-нибудь из удалых парней надевал березовую маску, окрашенную охрой и украшенную разноцветными лентами, брал в руки фаллос и, изображая жеребца, ловил бегущую от него молодежь. Во время обрядовой игры «Ходжа-хан ойын» пойманным парням и мальчикам фаллос просовывался между ног. При встрече со стариками фаллос засовывали им под левую мышку.

Женщины в момент возвращения мужчин с праздника с криками «ходжа килир» (идет «ходжа»), разбегались по юртам. Входить человеку, изображавшему Ходжа-хана, в помещение с фаллосом запрещалось. Он подходил к окну и читал молитвы Ходжа-хана. Ему выносили продукты, хлеб, сыр и др. Собранные съестные припасы приносились на общее застолье.

После завершения обрядовой игры фаллос «ходжа», маска, коническая берестяная шапка передавались хозяину будущего моления, который торжественно заносил их к себе домой и хранил до следующего события. [Бутанаев, 2003, с. 202-204.]

Возникновение фаллических культов и таких эротических игр восходит еще к временам неолитическим. Например, имеются антропоморфные изображения образов Ходжа-хана с фаллосом, в высоких колпаках и масках на древних наскальных рисунках в устье Хан Тегира, на г. Хосхар (Суханиха) по р. Енисей, на Томской писанице. [Леонтьев, 1978, с. 91.]

 Источник: текст Бутаев В.Я. - Будни и Праздники тюрков Хонгорая