Календарные празднества - Общественные праздники и развлечения у хакасского народа

Календарные празднества - Общественные праздники и развлечения у хакасского народа

Природно-климатические условия Хонгорая ещё в глубокой древности обусловили формирование особого типа хозяйственной деятельности народа - кочевого и полукочевого скотоводства и связанных с ним специфического уклада жизни и культурно-бытовых традиций. В этих условиях сложился особый цикл хозяйствования, ход которого определялся по лунному календарю.

Самым почитаемым небесным светилом являлось солнце, называемое «кюн». Этим термином тюрки Хонгорая обозначают не только солнце, но также и день, зависящий от солнца, и жизнь, и народ. Смертные люди называются «айлыг - кюнниг чон», т. е. жители солнечного мира (букв. народ, имеющий луну и солнце) и отличаются от горных духов - народа, не имеющего луны и солнца, ибо в подземном мире те отсутствуют.

При любых обрядах, связанных с жизненным благополучием, хакасы совершали движение по солнцу. Обычай движения по солнцу называется «кунгер». Он наблюдается во время общественных молений, при семейных торжествах, во время лечебных процедур и т. д. Например, у хакасов и тувинцев свадебный кортеж трижды по солнцу объезжал юрту, где проводилось свадебное торжество. При поклонении домашнему очагу участники трижды по движению солнца обходили огонь. [Потапов, 1969, с. 241.] В церемониях движений «кунгер» прослеживается древний солярный культ, прославляющий жизнь на земле, освещаемой солнцем.

Лунный месяц насчитывал 30 суток и делился на две фазы по 15 дней: «ай наазы» - новая луна и «ай иргизи» - старая луна. Первые два дня новорожденный месяц виден, якобы, только собаке «через игольное ушко» и поэтому носил название «туйух наазы» - закрытое новолуние. На третий день новолуния люди могли лицезреть, как молодой месяц «натянул свой лук с тетивой» (ухчаа-кирис), т. е. серп. На 8-й день новой луны, а также на 22 день (т. е. на 8-й день старой) она видна будто бы точно отрезанной пополам. На четырнадцатый день новолуния наступало «белое полнолуние» (ах толы), которое сопровождало самое благоприятное время месяца.

Пятнадцатый день носил название «красного полнолуния» (хызыл толы) и считался последним днем новой луны. По представлениям тюрков Хонгорая, в день «красного полнолуния» месяцу обрезали горло и он, обагренный кровью, медленно, в течение пятнадцати дней умирал. В честь обагренной луны требовалось пролить кровь и поэтому в этот день обязательно забивали овцу или, в крайнем случае, резали курицу.

Счет старой луны вели в обратном направлении. Например, на восьмой день старой луны она предстает в виде разрезанной пополам, но повернутой в обратную сторону. На третий день ущербного месяца луна исчезала с небосвода и была видна якобы только собаке.

При новолунии совершали перекочевки, проводили семейные праздники и общественные жертвоприношения, устраивали новоселья, лечили больных и ставили «ызыхи» (освящаемых животных, служивших оберегами стада) и т. д. Время рождения нового месяца носит хакасское название «ай аразы» (букв, междулуние, т. к. ночного светила не видно). По хонгорским поверьям, в момент рождения новой луны, т. е. окончания старого месяца и нарождения нового, небо внезапно озарялось. Свет искрился якобы из-за столкновения старого и нового месяцев в первый день новолуния. Явление озарения неба мог увидеть только счастливый человек. В том случае, если хонгорцу открывалось озарение неба в «междулуние», надо было быстро опрокинуться на спину, схватить из-за правого плеча любой попавшийся предмет на земле и произнести заветное желание. Оно будет исполнено.

Предмет, схваченный с земли из-за плеча (камень, зерно, комок земли и т. д.), надо хранить на счастье дома, в сундуке.

В январе, на девятый день новолуния, отмечали праздник «Айнан улгер хонысхан» - т. е. видимое схождение луны с Плеядами. Среди тюр-ко-монгольских народов созвездие Плеяды окружено особым почитанием. По данным некоторых мифов тюрков Хонгорая, Плеяды (Улгер) представляются творением Ирлик-хана - хозяина подземного мира. В древние времена, когда круглый год царило лето, Ирлик-хан создал Плеяды, от которых на земле распространился невыносимый холод. Верховный творец решил избавиться от творения подземного брата. Он вызвал лошадь и попросил разбить копытом адское создание, чтобы оно провалилось под землю. Просьбу бога услышала корова. Она, оттолкнув коня, промолвила: «Несмотря на мое раздвоенное копыто, я намного тяжелее тебя». Корова ударила своим копытом испускающее холод создание и разбила его на семь частей. Однако сквозь прорезь раздвоенного копыта разбитое творение Ирлик-хана прорвалось наверх, поднялось на небо и превратилось в семь звезд созвездия Плеяд. Если бы корова не помешала коню, то на земле не было бы холода. [Бутанаев, 2003, с. 48.]

По представлениям хакасов, холодное созвездие «Улгер» на лето опускалось в подземный мир к своему творцу Ирлик-хану, где его созерцали только души умерших людей. Ближе к осени Плеяды опять восходят на небо, обжигая округу холодным дыханием. В честь этого созвездия самый холодный зимний месяц - январь, у тюрков Хонгорая называется «курген», т. е. месяц Плеяд.

Начиная с октября (на 15-й день новолуния) и кончая апрелем (на 3-й день новолуния), один раз в месяц лунный диск «сходится» с Плеядами.

Такое схождение у тюрков Хонгорая называлось «айнанг хонысханы» (букв, сожительство с Луной). В январе хакасы наблюдали их видимое схождение на девятый день новолуния и по ним делали годовой прогноз погоды, определяли будущий год. Если Луна «покрыла» Плеяды, то будет холодный год, если прошла рядом - то урожайный. В этот день тюрки Хонгорая молились о благоденствии и благополучии.

Хакасы пользовались системой измерения времени и пространства, созданной ещё далекими предками тюрко-монгольских народов Южной Сибири и Центральной Азии. Во времена Кыргызского государства, как сообщали китайские летописи, население с помощью двенадцати животных считало годы. Год начинался с периода весеннего равноденствия и носил название «Чыл пазы» (букв, начало года). Весенний Новый год, знаменующий начало новой, обновленной жизни, отмечали многие народы Востока.

Поздравление с наступившим Новым годом звучало следующим образом: «Чыл пазы айланды, чылан пазы сойылды»— «Вернулось начало года, змеиная голова облезла». Хонгорцы считали, что в это время змея меняет кожу.

Добрым знамением считалось найти змеиный выползок - «чылан киби», лежащий головой в сторону восхода солнца. Он, якобы, обладал магическими свойствами. Если выползок найден целым, то нашедший будет долгожителем, если оборванным - доживет до средних лет. Цельную шкуру змеи на счастье хранили дома в сундуке. Она способствовала увеличению поголовья скота, служила оберегом от болезней и защитой благополучия семьи.

Жители одного аала всегда встречали «Чыл пазы» вместе. Каждая семья, даже самая бедная, по мере своих возможностей усердно готовилась к встрече праздника. Необходимо было справить и надеть новую одежду.

До начала «Чыл пазы» на всей территории аала - в скотных дворах, кошарах, у коновязей, вокруг каждой юрты - весь сор, все нечистое тщательно убиралось и выметалось. Юрту внутри и снаружи очищали от снега, грязи и пыли; снимали войлочное покрывало дымохода и проветривали до тех пор, пока не исчезал запах дыма. Выносили из юрты и трясли постель, одежду, обувь и т. д. При этом соблюдалась одна обязательная формальность - необходимо было оставить возле дверей яома, в углу кошары небольшую соринку, чтобы не вымести свою удачу.

Раньше празднование «Чыл пазы» начинали с прилета первых птиц, первого кукования кукушки и растягивали до первых раскатов грома. Ныне его отмечают в день весеннего равноденствия - 22 марта.

Рано утром жители аала выходили на ближайшую возвышенность и встречали восход солнца. Необходимо было совершить моление на играющее в утреннем мареве солнце. Почтенный старец произносил молитву: «Златолистая священная береза пусть опояшется светом луны! Серебряная священная береза пусть опояшется лучами солнца!».

После встречи с весенним солнцем совершали ритуальное кормление фетишей. В каждой юрте находились фетиши - изображения почитаемых духов-предков, называемые «тёси». Во время праздника «Чыл пазы» необходимо было окропить вином семейно-родовые тёси и поклониться им. Вероятно, в этом обряде отразилось поклонение воскресающим силам природы.

Затем начинался общий, аальный, праздничный пир - «той». Начинались взаимные визиты и угощения. В каждую юрту, богатую или бедную, надо было зайти, хотя бы ненадолго. Люди обращались друг к другу со словами: «Чыл пазы чылды, чылан киби сойылды» - «Пришел Новый год, снялась змеиная шкура!» Хозяин, зачерпнув араки небольшой деревянной или фарфоровой чашкой и попросив благополучия для скота, брызгал вином вверх и по сторонам юрты, отливал немного в огонь и выпивал, стряхнув остатки из чашки в огонь. Воздаяние огню делалось, впрочем, во всех случаях, при приготовлении любого кушанья: кусочек мяса, жира, масла сбрасывался в огонь. Следующая чашка араки подавалась хозяином по очереди каждому из гостей на мужской половине, хозяйкой- на женской. Одновременно на столиках появляется приготовленное заблаговременно угощение, состоящее из пызлаха (хакасского сыра), сметаны и чая с печеньем.

Во время первого кукования кукушки - звукового сигнала начала весны - нельзя выходить утром на улицу натощак. Если услышишь впервые её голос натощак, то весь год будешь голодным. Поэтому надо обязательно промолвить: «Мин тохпын»— «Я сыт!», - и кукушка будет обманута. Южные хакасы, услышав голоса первых кукушек, выходили на кладбище и жгли пищу умершему в прошедшем году. Исходя из этого обычая, можно предположить, что когда-то хакасы хоронили останки кремированных умерших через год, как это делали их предки - кыргызы.

Первые громовые раскаты, так же как и первые звуки кукушки, отождествлялись хонгорцами с наступлением Нового года - «Чыл пазы». Они являлись завершающим вестником наступившего нового года. Гром разгонял чертей и очищал от них землю. При первом весеннем громе все домашние выскакивали на улицу, а двери открывали настежь. Помещения освобождали от всех животных, включая собак и кошек. Хозяйка, зачерпнув ковшом айран, обегала три раза по солнцу (кунгер) юрту, стучала по каждому звену решетки ковшом и со словами арабского происхождения «элем-салам» - т. е. мир над вами, кропила айраном на все стороны. Остальные домочадцы, опалив на огне до черноты края черемухового прута или взяв кочергу, садились на них верхом и по солнцу обегали три раза юрту, опоясывая ее невидимым огнем. Подобные действия были направлены против злых сил «айна», которые пугались огненной силы. Во время опоясывания юрты обожженным черемуховым прутом произносили заклинания: «Элем-Салам! Я услышал раскаты первого грома! Пусть я стану богатым! Пусть мои коровы станут стельными, а скотный двор наполнится скотом! Элем-Салам! Пусть выйдет старый год, пусть зайдет новый год!».

Если первый гром прогремит с южной стороны, значит будет много молока у кобылиц, если с северной стороны - то будут молочными коровы, если с восточной - овцы, если с западной - собаки. Когда же грянет гром прямо над головой, то обилие молока появится у женщин-матерей. Хозяйки в основном старались кропить айраном на юг и на север со словами: «Пусть мои кобылицы будут молочными! Пусть мои коровы будут молочными!».

Обряд подчеркивал скотоводческий характер жизни хонгорского народа, где юг ассоциировался с обителью духов-покровителей лошадей, север - коров, восток - овец, запад - собак, а центр - людей.

Завершали обряд встречи нового года гаданием «тёрик». Хозяйка бросала опорожненный ковш на землю. Если он упадет отверстием вверх, то все радостно кричали: «Ах тёрик» - «Белая судьба!», что обозначало счастье, т. е. скот будет тучным и молочным. Но если ковш падал вверх дном, то восклицали: «Хара тёрик» - «Черная судьба!», что связывалось с неудачей. Затем ковш вешали над дверью, где он находился трое суток. Подобный весенний обряд выполнялся не только тюрками Хонгорая, но и кыргызами Тянь-Шаня. Во время первых весенних гроз кыргызские женщины с подойниками в руках три раза обегали юрту и кричали: «Разверзнись земля и появись трава, разверзнись вымя и появись молоко!».

На празднике «Чыл пазы», когда загремит первый гром, обязательно надо было три раза перевернуться (перекувыркнуться) через голову. Такой кульбит носил название «тонг асханы». Хонгорцы считали, что подобные действия способствуют долгой жизни.

В местах, где ударила молния, находили «громовые стрелы», называемые хакасами «кугюрт угы». Это фульгуриты - спекшиеся от удара молнии комки песка с кварцем. Тюрки Хонгорая были уверены, что громовые стрелы «кугюрт угы» напоминали по форме яйцо, имеющее зеленоватый цвет. Они попадались только счастливому человеку. Нашедший громовую стрелу должен хранить ее как реликвию в потайном месте и никому об этом не говорить, иначе не придет счастье. Человек, обладающий ею, станет богатым. Их нельзя держать голыми руками, а только завернутыми в белую материю или правый подол одежды.

Громовые стрелы оказывали магические действия на изменение погоды. Они могли вызывать дождь, гром и молнию. Если громовую стрелу «кугюрт угы» показать солнцу и произнести заклинание: «Верховья Абакана с духом дождя по имени Апыр-Чапыр, верховья Енисея с духом осадков по имени Кимир-Чамыр», — то пойдет сильный дождь. Сколько раз человек взмахнет громовой стрелой, столько дней будет идти дождь.

В рамках ритуальных встреч нового года совершали праздник «Таан той» - праздник прилета первых весенних птиц - галок. Когда прилетали первые галки, жители аала высыпали на улицу и окропляли местность айраном. Люди кланялись птицам и произносили: «Элем-салам, таан пиджелер!»- «Мир вам, сестры галки! Здравствуйте, стаи галок, мы принесем галкам-сестричкам талкан с маслом, мы дадим галкам-сестричкам охрану из лука со стрелами!»

Девочки хвастались: «Галки-сестрички, долгих шесть зимних месяцев мы не сидели сложа руки. Мы напряли десять мотков ниток, мы сшили десять шуб!». Мальчики хвалились своими успехами в охотничьем деле и присмотром за скотом. Взрослые обращались к ним со словами: «Сестрицы галки, вернулись ли вы к нам сильными и здоровыми? С возвращением вас из глухой тайги на землю отцов, возвращайтесь к нам, чтобы вырастить свое потомство!». Родители, забавляясь, говорили детям: «Сестры-галки принесли с собой перламутровые пуговицы и жемчуг, они их рассыпали на холмах, сбегайте, ребятишки, посмотрите!». Детвора высыпала на улицу искать рассыпанные жемчуга. Во время праздника «Таан-той» все ходили друг к другу в гости. Играли в кости, альчики.

Магическая функция календарных весенних обрядов выражалась в стремлении при помощи молений сохранить и увеличить хозяйственное благополучие и одной семьи, и всей общины, а также повлиять на процессы плодородия пашни и плодовитости скота. В празднике Нового года («Чыл пазы») лежит обширный пласт языческих верований и элементов первобытной магии.

Среди календарных праздников хакасского народа видное место занимает скотоводческий праздник «Тун-пайрам» (Тун-айран) - праздник первого айрана (айран - кислый напиток, приготовляемый из перебродившего коровьего молока). Он проводился обычно в конце мая - начале июня, после перекочевки скотоводов с зимника на летник. В это время перезимовавший скот поправлялся на первом зеленом корме и появлялись первые молочные продукты. Праздник Тун-пайрам был связан с почитанием скотоводства - основы традиционного хакасского хозяйства.

К этому празднику готовились заранее. Заводили первый айран, готовили первые молочные продукты, шили новые национальные платья. В определенный день жители нескольких аалов собирались утром на ближайшей горной вершине, где на ритуальной площадке устанавливались березки, священная коновязь, разводился большой костер. Праздничный народ собирался у священной коновязи «алтын сарчын», прихватив с собой айран, араку, пиалы, шампуры и т. д.

Вперед выходил руководитель моления «алгысчыл», который держал в руках жезл «сабыт». За «алгысчылом» шли девять парней с горнами «пыргы» (национальный музыкальный инструмент). Они трубили в «пыргы», звуками которых извещалось о начале праздника. Вслед за парнями шли семь девушек, которые держали в руках пиалы, наполненные айраном. За этой группой двигался весь собравшийся народ.

К коновязи «алтын сарчын» привязывали освящаемого белого коня, называемого по-хакасски «ызых». «Ызых» считался хранителем благополучия скота. Почтенный старец «алгысчыл» подходил к коню, мыл его молоком, окуривал богородской травой. К хвосту и гриве привязывали флажки красного и белого цветов, а коня после этого отпускали на волю, сняв уздечку. Выборный старец, руководитель праздника, краплением айрана на ритуальные костер, березки, коновязь благословлял: «Ахпиинің ахсӱді тоозылбас ползын, ахінектің айраны тӱгенмес ползын, ахтигірнің наңмыры тӱссін, ахчазының кӧк оды кӧгеріпoccін, хадарған мал азыхтығ ползын, хара пастығ чон ырыстығ ползын, улуғлар пастаан кибір тун айран тоозылбас ползын!»-«Пусть белое молоко белых кобылиц будет нескончаемым, пусть не переведется айран от белых коров, пусть льется дождь из белого неба, пусть растут, зеленея, зеленые травы святой степи, пусть пасущийся скот имеет нескончаемое пропитание, пусть черноголовый народ будет счастливым, пусть обычай тун айран, начатый предками, будет вечным!»

После ритуальной части устраивались спортивно-массовые мероприятия. К ним относились конные скачки, стрельба из лука, соревнования в силе и ловкости. Конные скачки, а также другие спортивные состязания, типа борьбы и стрельбы из лука, в хакасском языке носят общее название «арга-мёрий». Победителей щедро угощали айраном и первой аракой (молочная водка, перегнанная из айрана). Первый айран и первая арака считались лекарственными напитками. Поэтому во время праздника их нельзя было проливать на землю. По обычаю вся приготовленная первая молочная пища должна быть съедена во время праздника. Оставлять её на следующий день запрещалось.

На празднике Тун-пайрам звучит музыка, исполняемая на различных музыкальных инструментах, таких как чатхан, пыргы, хомыс, хобрах и т. д. Со всех аалов съезжаются на конкурс мастера тахпаха. Победителем конкурса среди тахпахчи (исполнителей тахпаха) считается тот, чей тахпах продолжительнее и остроумнее.

Праздник «Тун пайрам» - один из древнейших традиционных праздников скотоводов Хонгорая. В конце XVIII в. известный путешественник и ученый П. С. Паллас отмечал: «Самый большой праздник у кашинских татар, так же как и у всех прочих язычников, есть весенний «Тун», когда они кобыл доить начинают. Это бывает в июне, который и называют по тому «улуг шилкер ай». Не все однако празднуют его в одно время. Но каждое соседство приноравливает его так, чтоб с одной попойки поспеть на другую. Каждый домохозяин копит на оной молоко дня за три или больше, чтоб выгнать из него водку. По первой разгулке собираются соседи из разных улусов в одно место и приносят на чистом поле, наиболее на холму, торжественную жертву (худайга пазырарга), с празднествен-ными на восток молитвами... При праздничных жертвах имеет всегда присутствовать их кам или волхв. И тогда они посвящают лошадь — «ызых». Посвященный таким образом «ызых» всякую весну, когда этот праздник тун бывает, освящается снова, моют его молоком с полынью (ирбен) топленым, и его же окурив, хвост и гриву раскрася красными и белыми лоскутками, пущают в поле на волю». [Паллас, 1778, с. 561.]

В конце XIX - начале XX вв. праздник «Тун пайрам» все больше сужал свои общественные функции. В 1909 г. А. Адрианов описывает праздник «Тун пайрам» следующим образом: «Когда коровы начнут давать хорошие удои, обыкновенно в мае месяце, каждая ... семья устраивает особый праздник, первый айран - тун. Хозяйка юрты разводит возможно больше айрана, перегоняет его в араку и когда накопит 5-10 ведер, оповещает соулусников о предстоящем торжестве и приглашает их к себе «тункать» (тунирга), приурочивая это приглашение к праздничному дню воскресенью, когда все свободны от работы». [Адрианов, 1909, с. 506-507.]

Айранные, или кумысные, праздники были характерными для многих скотоводческих народов Южной Сибири и Центральной Азии. Они были известны у монголов под названием «Цагаан сар», бурятов - «Саган сар», тувинцев «Шага» или «Дун хойтпак». У якутов весенне-летний кумысный праздник носил название «Тунах ысыах», а месяц июнь, когда проводился это праздник, именовался «тунах» - месяц кумысного праздника. [Пекарский, 1917, с. 2815.] Таким образом, хакасский праздник «Тун пайрам» имел не только аналогии среди скотоводческих народов, но даже находил параллели в своем названии.

С древнейших времен тюрки Хонгорая для оберегания своих стад от падежа и различной напасти создали культ освящаемых животных -«ызыхов». Согласно мифам, он возник под влиянием горных духов, от которых хонгорцы заимствовали основные черты своей культуры. «Ызы-хи» выполняли охранительные функции. Они оберегали скот и семью хакаса от болезней, способствовали увеличению приплода, ограждали стадо от нападения хищных зверей и даже от воров. Хакасы называли себя трехстадным народом, ибо разводили три вида скота: лошадей, коров и овец. В связи с этим их освящаемые животные - «ызыхи», выбирались только из указанных пород. Не служили в качестве «ызыхов» верблюды и козы, не освящались кошки и собаки.

Два раза в году, весной и осенью, на новолуние в Хонгорае проводили обряды «ызых чугджанг улююон» (букв, праздник обмывания священного животного) или просто «Ызых улюкюн» - праздник священного животного. Каждую весну, когда вскроются реки и прилетают птицы, когда появляются листья на березе и зазеленеет трава (апрель) и осенью, когда застывает земля и улетают птицы, когда опадают листья на березе (октябрь), совершали необходимые обряды очищения священных животных.

Во время обряда в волосы верхней части хвоста и нижней части гривы освящаемого животного вплетали сшитые жильными нитками парные ритуальные флажки «ызых чаламазы»- священные флажки, цветовая гамма которых соответствовала масти скота. Например, вороному коню -«ызыху», вплетали черные и белые «чалама», сивому - голубые и белые, бурому - коричневые и белые, рыжему - красные и белые и т. д. У вола они повязывались на шею и хвост, у валуха вплетались в загривок и на основание курдюка. Волосы и шерсть «ызыхов» стричь запрещалось. Гриву и хвост освящаемого коня «ызыха» заплетали как косу замужней женщины - против часовой стрелки. В данном случае плетение производили не так как у коня «хойпага», забиваемого на могиле умершего хозяина, у которого гриву и хвост заплетали вместе с ритуальными флажками «чалама» по часовой стрелке, т. е. как косу вдовы.

На празднике «Ызых улюкюн» коню надевали специально приготовленную сбрую, состоявшую из серебряной уздечки, поверх которой прикрепляли волосяной недоуздок, свитый из шерсти белого козла или белого конского волоса. Перед обрядом сбрую окуривали богородской травой.

Для обряда освящения коня «ызыха» изготовлялся специальный жезл «ызых сабыды», представлявший березовую ветвь длиной более одного метра с привязанными флажками «чалама» двух цветов (согласно масти животного). Сколько насчитывалось членов семьи, столько «чалама» привязывалось к жезлу. Невестки в это число не входили. Во время обряда жезл «ызых сабыды» передавался в руки главе моления.

Для освящаемого коня «ызыха» каждой масти имелся особый фетиш «ызых тёсь», служивший его оберегом. В юрте он хранился на южной (мужской) стороне под стропилами крыши. Универсальным фетишем для коня «ызыха» служила ритуальная одежда в виде хакасской рубахи под названием «ызых чагазы» — священная чага. Цвет фетиша «ызых чагазы» соответствовал масти животного. При обряде его окуривали богородской травой, после чего руководитель моления набрасывал «ызых чагазы» себе на плечи, а в нужный момент обмахивал им коня «ызыха».

После завершения обряда «ызых чугджан» недоуздок, жезл, чашку и ложку заворачивали в рубаху-фетиш «ызых чагазы» и клали в специальный берестяной короб. В обычные дни берестяной короб вместе с амуницией «ызыха» хранился высоко за стропилами южной стороны юрты (пас параан) или под крышей кумирни — амбара. Женщинам, особенно вдовам, запрещалось близко подходить к принадлежностям «ызыха», а тем более прикасаться к ним. Если женщина возьмет в руки жезл, недоуздок или фетиш «чага», то «ызых» может ее поразить насмерть. Брать их имел право только сам хозяин.

Большое значение придавалось масти животного. В ранние времена каждый хонгорский сеок, а в XIX веке даже фамилия, держали освящаемый скот определенной масти. Например, род кыргыз держал сивых коней «ызыхов», сеок хахпына - каурых, род аба - гнедых, сеок хызыл -мухортых и т. д. Цвет масти «ызыхов» не менялся в роду и за этим зорко следили шаманы.

Согласно своим мастям, кони «ызыхи» делились на великих - «улуг ызых» и незначительных - «кичиг ызых». Среди великих «ызыхов» самыми почитаемыми слыли кони сивой и белой мастей, доставшиеся хон-горцам от их древних предков - кыргызов. Мифические духи-хозяева сивого и белого коней «ызыхов» обитали на небе в созвездии Малой Медведицы. Поэтому они носили второе название - «небесные ызыхи». Шерсть белого «ызыха» должна напоминать чистоту снега. Храп и копыта соответственно должны быть белыми, а глаза зелеными. Духом-хозяином белого «ызыха» предстает Пайтал-хан, который у тюрков Хонгорая является покровителем коневодства. К разряду небесных «ызыхов» относились кони масти «ах чангмыл», т. е. белой расцветки с красномедным храпом и черными глазами, а также «парыс чохыр», т. е. белой расцветки с черными пятнами (букв, пестро-барсовый). Обитель пестробарсового коня «ызыха» находилась на небе в созвездии Большой Медведицы. Он служил ездовым животным у мифического верховного творца Улгенниг-хана. Вполне возможно, что «ызыхи» барсовой масти держались в честь снежных барсов - бывших тотемных животных кыргызов. Сивый конь «ызых» был ездовым животным Кокетея, сына Громовержца «Кугурт-хана». На нем Кокетей летает вокруг земли и поражает грешников молнией.

К категории малых «ызыхов» относились освящаемые кони карей масти. Они служили ездовыми животными горных духов и поэтому именовались «таг ызыгы»- горные «ызыхи» или «чир ызыгы»- земные «ызыхи». Они обязательно должны были принимать участие в ритуалах горных жертвоприношений «таг тайыг». Карий «ызых» достался хонгор-цам якобы от горной девы, прибывшей в Хонгорай на коне коричневой расцветки, чтобы стать супругой пращура черноголовых людей. На нем запрещалось ездить даже хозяину, иначе горные духи оскорбятся и отвернутся от скотоводов. Невесткам не разрешалось носить одежду такого же цвета, как карий «ызых». Его грива и хвост украшались коричневыми и синими флажками. Во время ритуалов использовался жезл с повязанными коричневыми и синими лентами «чалама».

Среди крупного рогатого скота «ызыхами» ставились волы, в редких случаях - быки. Скотоводы степной части Хонгорая коровьих «ызыхов» почти не держали. В основном они были распространены у подтаежных сагайцев и кызыльцев, где, как правило, в качестве «ызыхов» держались волы бурой масти. Они принадлежали горным духам и поэтому назывались «чир ызыгы» - т. е. земляной «ызых». В хозяйстве они освящались вместе с карими конями «ызыхами», т. к. оба вида принадлежали горным духам.

Третьим видом освящаемых животных Хонгорая были овцы «хой ызыгы». Среди них обычно служили оберегами отар рогатые валухи желтой расцветки с бурыми щеками. Их духом-покровителем слыл Кирбе-хан, обитавший на востоке, в Саянских хребтах, где возвышаются удивительные вершины гор Ыргах-Таргах. Поэтому овечий «ызых» назывался вторым именем - «илгерки ызых» — т. е. восточный «ызых».

На праздник «Ызых чугджан» собирались все жители аала. Ритуал проводился под руководством «алгысчыла»- служителя Белой веры. Шаманы в этом мероприятии не участвовали. Почтенные «алгысчылы» на голову надевали девичью шапочку «сахпа», а на плечи набрасывали ритуальную рубаху «чага». В руках они держали жезл «сабыт», лентами которого обмахивали «ызыха». На возвышенном месте, недалеко от селения устанавливали коновязный столб «сарчын» и священную березу «бай хазынг». К коновязи привязывалось освящаемое животное. Если это был конь, то ему надевали серебряную уздечку. Ветви березы украшались ритуальными флажками «чалама», попарно сшитыми вместе. С восточной стороны «бай хазын» расстилали белую кошму, на которой торжественно восседал до и после моления руководитель «алгысчыл». Под южным краем березы ставился жертвенник «алтын сирее» — столик из березовых ветвей на четырех колышках. Рядом с ним находились три кадки с жертвенным напитком «абыртхы». Для коня «ызыха» требовалась большая кадка, для вола - поменьше, для валуха — небольшая посудина.

Если хозяин держал несколько освящаемых животных «ызыхов», то соблюдалась очередь. Сначала обмывался конский «ызых», через неделю — коровий. Овечьих «ызыхов» очищали в один день вместе с любым крупным животным.

Праздник начинался с ритуала окуривания участников ароматическими травами. Каждую ленточку «чалама», прежде чем повесить на священное дерево, окуривали дымом богородской травы. Мужчины садились вокруг огня с южной стороны священной березы, подогнув ноги по-турецки. Женщины устраивались поодаль с северной стороны от ритуальной площадки. Невестки обязательно накрывали голову и плечи платками. Их одежда не должна была иметь расцветку, аналогичную масти животного «ызыха».

Во время первого действия освящаемому животному заменяли старые ритуальные флажки «чалама» новыми. Они были попарно сшиты жильными, не скрученными нитками, без узелков на конце. Новые ленточки предварительно окуривались богородской травой или вереском. На коня «ызыха» надевали недоуздок, предварительно очистив его дымом тлеющего тимьяна. Затем животное подвергалось окуриванию ароматическими травами, во время которого следовал троекратный обход по солнцу вокруг него и березы участников обряда. Процессию возглавлял «алгысчыл».

Потом приступали ко второму действию, когда «ызыха» обмывали отваром богородской травы, кипяченной в казане с водой. Хозяин «ызыха» три раза поливал хребтину животного от холки до хвоста, черпая отвар ложкой из деревянной чашечки. После каждого раза обмытые места протирали пучком тимьяна. Оставшимся отваром поили детей и умывали лица присутствующим со словами: «Будьте здоровы!».

Затем «ызыха» три раза обмывали кипяченым молоком, надоенным непорочной девушкой от белой коровы или белой кобылицы. Животное три раза окропляли молюком и три раза поливали ему из чашки хребтину, протирая ее после каждого раза рубахой-фетишем «чага» и пучком богородской травы. У коня «ызыха» обмывалась также сбруя. Остатки молока давали выпить «ызыху» и присутствующим со словами: «Пейте воду Молочного озера, кормитесь травой горы Сумеру!».

В заключительной части второго действия на «ызыха», березу и на людей руководитель «алгысчыл» кропил вином или жертвенным напитком «абыртхы». Остатками вина, предназначенного для кормления духов, «алгысчыл» из чашки утощал «ызыха» и вместе с ним хозяина. Закончив обмывание, животное насухо протирали ритуальной рубахой «чага».

Во время обряда обмывания участники, не крестясь, кланялись «ызыху». Руководитель обряда почтительно его благословлял: «Ты покровитель простых людей! Ты страж усадьбы хозяина! Ты ангел-хранитель мирян! Ты глава пасущегося скота! Ты господин святогодворца!».

После окончания омовений на спину освянцазаемого животного «алгысчыл» усаживал фетиш «ызых тёсь». Сначала он его очищал окуриванием богородской травы, а затем прикладывал три раза попеременно то с одного, то с другого бока. Затем он водружал фетиш на спину «ызыха». В этот момент все участники падали ниц перед священным животным. После низких поклонов фетиш снимали со спины, подносили к морде «ызыха» и давали ему обнюхать идола. Потом хозяин праздника относил фетиш на его обычное место в юрте.

В завершение праздника «Ызых чугджан» освящаемое животное («ызых») обводили вокруг березы («бай хазынг») три раза по солнцу, совершая гадание («тёрик»). На крестец освещаемой лошади ставили фетиш и чашку, наполненную молоком, вместе с ложкой. Если чашка с ложкой и тёсем долго держались на спине, а затем падали на землю дном вниз, а фетиш лицом вверх, то этот знак предвещал успех, и все участники обряда радостно восклицали: «Ах тёрик» — т. е. «Белая судьба». Кроме того, если конь «ызых» вдобавок фыркал три раза, то верили в хороший исход дела. С другой стороны, если чашка и идол сразу свалятся с коня, и тёсь упадет лицом вниз, а чашка кверху дном, то это считалось плохим предзнаменованием, и тогда в отчаянии кричать»: «Хара тёрик» - «Черная судьба», т. е. плохое предзнаменование. В таком случае гадание приходилось повторять три раза. После троекратного выпадения неудачного гадания («хара тёрик») «ызыха» надо было менять и заново совершать обряд обмывания.

Атрибуты «ызыха» - недоуздок и рубаха-фетиш «чага» в течение трех дней оставались привязанными к коновязному столбу на ритуальной площадке. После чего хозяин, окропив их молоком, укладывал в берестяной кузов и засовывал за стропила юрты.

Весной, после завершения посевной камлании, земледельцы проводили праздник «Урен хурты»- праздник убивания земляного червя или «Хулга хурты» (т. е. червь всходов), посвященшный божеству земледелия Кубетей Тотаю. В божественном пантеоне тюрков Саяно-Алтая присутствует дух-покровитель злаковых растений (в первую очередь ячменя), носящий имя «Кубетей Тотай». Благодаря покровительству Кубетей Тотая, культура ячменя, считали хакасы, процветает в Южной Сибири.

Праздник «Урен хурты» - основной земледельческий праздник тюрков Хонгорая, посвященный благополучию посева, дабы вредители не погубили зерно. К назначенному сроку делали хлебное вино из остатков прошлогоднего зерна, готовили хлебные и молочные продукты. В определенный день люди выходили на пашни, где разводили костры. Руководитель праздника окроплял засеянные поля вином, кланялся небу и произносил молитвы: «Верховный бог-творец, пожалей, наши посеянные семена. Дай нам дождя, дай нам влагу, пусть не постигнет их засуха, пусть колосья будут высокими, пусть урожай будет богатым!».

Все присутствующие на празднике вторили, повторяя слова молитвы. Становились на колени: мужчины - на правое, женщины - на левое, и кланялись. Далее руководитель обращался к божеству Кубетей Тотаю, просил духа-хозяина пашни оградить молодые побеги от уничтожения вредными насекомыми и дать хороший урожай. В конце ритуала руководитель производил гадание - «тёрик», бросая через плечо чашку с ложкой. Если данные предметы падали углублением вверх, то это предвещало хороший урожай, и все кричали: «Ах тёрик!» - букв. «Белая судьба!». Но если они падали вверх дном, то народ с сожалением восклицал: «Хара тёрик!» - «Черная судьба!». До тех пор, пока не совершится гадание «тёрик», за стол не садились. После ритуальной части участники праздника на поле потчевали друг друга вином со словами: «Урен хуртын тайна!» -«Жуй зернового червя!».

Осенью, после жатвы, устраивали праздник урожая, называемый «Уртюн той» - пиршество молотьбы или «Хыра той» - праздник урожая. Из молодого зерна готовили хмельной напиток «поза» и перегоняли его на водку «тун арага». Застолье устраивали прямо на току, сидя за маленькими столиками. Под руководством почетного старца совершалось кропление водкой в сторону окружающих гор и читалось благословление земле и божеству Кубетей Тотаю. На переднем крае пашни оставляли пучок несрезанных колосьев под названием «хыра улюзи» - доля духа-хозяина пашни или «хыра худы» - душа пашни (т. е. небольшая часть неубранного с поля урожая, оставляемая на счастье). На празднике «Уртюн той» их торжественно завязывали цветными ленточками. Обряд посвящали духу-хозяину пашни Кубетей Тотаю, благодаря его за полученный урожай.

Под влиянием христианства в Хонгорае стали отмечать зимние праздники Крещение и Рождество. Хакасы внесли свои национальные элементы в проведение этих торжеств. Накануне Крещения хонгорцы устраивали праздник «Киик итчен» - праздник делания кузулок (печеных изделий). Вечером, в канун Крещения, хозяйки лепили из теста фигурки скота и птичек. Иногда делали из талкана птичек «хучагас», пропитанных салом или маслом. Запрещалось делать людей и собак. Затем вылепленные фигурки обжигались в печи и ставились перед божьим образом. Утром, на следующий день, хакасы, отрезав им головы, съедали их.

На севере Хонгорая среди кызыльцев печеные изделия из теста делали на Рождество, которое и называлось «Аргымах улюкюн» - букв, праздник печеных изделий. На этот праздник обязательно пекли печенье под названием «аргымах». Оно изготовлялось в виде фигурок лошадей, коров и зверей. На Рождество во время колядования «аргымахи» дарились детям.

 Источник: текст Бутаев В.Я. - Будни и Праздники тюрков Хонгорая